Я качаю головой. — Мы не поедем туда, где есть люди. Просто веди машину.
Я сажусь на своё место и не выпускаю вздоха облегчения, пока мы не выезжаем из дворца.
Тем временем Аврора смотрит на меня, волнуясь. — Что только что произошло?
— Я не знаю, - тихо говорю я. — Не задавай больше вопросов.
— Значит, ты загадочный и грубый, - сухо говорит она. — Классический Аксель.
Я смотрю на неё. Она смотрит в окно, наблюдая, как мимо нас проносятся заснеженные улицы. Сегодня следующий день после Нового года, и все снова на работе. На улицах многолюдно. В этом должно быть что-то утешительное, но это только усиливает мой стресс, когда я знаю, что все эти люди смотрят на меня как на своего короля. Никто не должен надеяться на меня ни в чём.
И всё же, это то, что я хочу, то, что мне нужно от неё.
Чтобы она во всём обращалась ко мне.
Йохан и раньше видел мои настроения, когда мне надоедает, и я срываюсь, поэтому неудивительно, что в итоге он отвёз нас в Мариелист, на широкую полосу пляжа в полутора часах езды к югу от города.
— Мы здесь? - Аврора зевает. — Где бы мы ни были?
Большую часть пути она спала, и я не осмеливался её будить. В какой-то момент её голова упала мне на плечо, и я смог глубоко вдохнуть сладкий запах её шампуня.
— Надеюсь, это подходит, - говорит Йохан, поворачиваясь на своём сиденье, чтобы посмотреть на нас. — Это Мариелист. Это пляж. Очень популярный летом. Сейчас пустынно.
— Наверное, потому что здесь минус миллион градусов и идёт снег, - говорит Аврора, глядя в окно на лёгкие хлопья, падающие с серого неба. Она смотрит на меня. — Я не из тех, кто задаёт вопросы. - На это я поднимаю бровь. — Но почему мы здесь?
— Пойдём, я тебе покажу, - говорю я ей.
Я выхожу из машины и беру её за руку, помогая ей выйти рядом со мной. Дует прохладный ветерок, но не так холодно, как я думал. Может быть, чуть ниже нуля. Более того, он свежий. Это освобождает.
Я хочу продолжать держать её за руку, но она отпускает её, чтобы снова надеть перчатки. Поэтому вместо этого я просто киваю мимо пустой парковки в сторону моря. — Это там.
Пляж белый и прекрасный в своей холодной пустынности. Летом он, как иногда говорит Аврора, был бы “choc a bloc”, но сейчас он пуст. Здесь только мы и темно-серые волны, которые бьются о берег. Снег местами покрывает пляж, сливаясь с белым песком, а пучки травы торчат из дюн.
Над нами кружат чайки и ныряют в падающие хлопья.
— Холодно, - говорит она, потирая руки.
— Тебе нужно моё пальто? - спрашиваю я, готовый снять своё.
Её брови взлетают к небесам. — Нет. Оставь его себе.
— Не любишь джентльменов, да?
— Пффф. Мне не нравится, когда чёртов король переохлаждается из-за того, что у меня австралийская кровь. Всё холодное. - Её выражение лица становится робким. — Кроме того, однажды ты чуть не переохладился из-за меня. Думаю, этого достаточно. - Она прочищает горло и пинает снег, попавший под сапог. — Итак, почему мы здесь?
Я пожимаю плечами и засовываю руки в карманы пальто, раскачиваясь на пятках. — Потому что зимой я могу просто прийти сюда со своими мыслями, своими обидами и разобраться с этим наедине. Ты права насчёт дворца. Даже когда ты один, кажется, что ты не один. - Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох через нос, запах соли, моря и снега как тонизирующее средство. — Здесь моя голова может проясниться. Я чувствую себя свободным.
Я открываю глаза и смотрю на неё. Она смотрит вдаль, на слабые очертания земли за морем. — Что это?
— Германия, - говорю я ей, а затем указываю на крайний левый угол. — А в ясный день в том направлении можно увидеть Швецию. - Я облизываю губы, пробуя соль. — Ты спала в машине почти всю дорогу.
Она застенчиво улыбается. — Извини. - Она делает быстрый жест в мою сторону. — Я проснулась, и моя голова лежала на твоём плече. Надеюсь, я не пускала слюни.
Я улыбаюсь. — Я не возражаю.
— Я пускала слюни? - Теперь она выглядит в лёгком ужасе.
Я смеюсь. — Нет. Но я не возражал против твоей головы на моём плече.
Наши глаза встречаются, и между нами вспыхивает напряжение и жар, которые я всегда стараюсь игнорировать.
Она собирается погубить меня, я уверен.
В кои-то веки я могу не возражать.
— В любом случае, - быстро говорю я, — это заставило меня понять, что у тебя не было ни одного свободного времени с тех пор, как ты начала здесь работать. Даже на Рождество.
Она пожимает плечами, поднимая руки. — Куда бы я могла поехать? У меня нет семьи.
— Ты можешь поехать куда угодно. Куда-нибудь, где тепло и солнечно. Я не против заплатить за это.
— Ты пытаешься избавиться от меня?
— Никогда.
— Да, конечно. Я вернусь, и у меня не будет работы.
— Ты много работала, Аврора. Тебе нужен этот перерыв. Я думаю, это пойдёт тебе на пользу.
И, возможно, это звучит так, будто я пытаюсь от неё избавиться. Я не хочу, чтобы она уходила, хотя знаю, что Майя была бы не против присмотреть за девочками. Я просто хочу быть хорошим начальником, потому что, в конце концов, это всё, чем я могу быть для неё.
Нет, - всплывает у меня в голове этот вечный голос. — Это всё, чем ты можешь быть.
Клянусь, она выглядит немного обиженной, но кивает. — Хорошо. Я подумаю об этом. - Она смотрит вокруг себя, на пляж. — Как бы красиво здесь ни было, меня знобит. Ты не возражаешь, если мы вернёмся в машину?
— Нисколько.
Мы возвращаемся в машину, и, поскольку Йохан включил обогрев на полную мощность, она ощущается восхитительно.
— Ещё одна остановка по дороге домой, - говорю я Йохану, когда мы выезжаем на автостраду. — Чтобы увидеть мою маму.
— Твою маму? - спрашивает Аврора. — Королеву?
— Вдовствующую королеву, - поправляю я её. — И да. Я не был там долгое время и... мне трудно признаться, но я не хочу идти один.
— О, - мягко говорит она. — Я всё понимаю. Я была бы счастлива пойти с тобой. Моральная поддержка, верно?
Что-то в этом роде.
Но когда мы приходим к ней, медсестры почти не пускают меня. Часы посещения закончились, а она крепко спит. Конечно, они пускают меня, потому что я король, но всё равно говорят, что нам не стоит задерживаться.
— Что с ней случилось? - тихо спрашивает Аврора. Мы стоим бок о бок у края её кровати. У моей мамы есть своя отдельная палата в больнице для пожилых людей, но большую часть времени она не знает, где и кто она. Несмотря на то, что она украшена коврами, шерстяными одеялами и свежими цветами, которые Майя приносит раз в неделю, это грустное больное место, которое напоминает мне о моей вине, о том, что меня нет здесь, когда я должен быть.
— У неё был инсульт, вскоре после смерти моего отца, - говорю я ей. — С тех пор она уже не та. У неё слабоумие, довольно тяжёлое, но это проявилось позже.
— Должно быть, она очень любила твоего отца, - с тоской комментирует она. — Инсульт, вызванный горем и потерей.