— Что я заставляю тебя чувствовать? - говорит он снова, дыша медленно, и от его слов мне становится больно. — Покажи мне.
Всё, чего я когда-либо хотела, находится в дюйме от моих губ. Всё, о чём я мечтала, всё, против чего я выступала. Один дюйм, который навсегда изменит мою жизнь.
Этот сантиметр между его ртом и моим может оказаться миллионом миль в длину.
И я слишком боюсь сделать этот шаг и переступить его.
У него здесь все карты, вся власть.
Я не сделаю этого.
Я смотрю на него сквозь ресницы. — Заставь меня показать тебе, - шепчу я, хватаясь за лацканы его пиджака и притягивая его к себе. Его эрекция упирается мне в бедро, заставляя меня сжиматься от желания и потребности в том, как он хочет и нуждается во мне.
— Я могу это сделать, - говорит он хрипловато.
Его вторая рука ложится на мою щеку, захватывая моё лицо, горячая, широкая ладонь прижимается к моей и без того лихорадочной коже.
Его губы смыкаются, врезаясь в мои.
Проходит мгновение, прежде чем всё это становится ясным.
Я никогда не жаждала чего-то так сильно, чтобы в конце концов получить это.
Я почти не знаю, что с этим делать.
Но это исчезает через секунду.
Я точно знаю, что делать.
Его губы тёплые и мягкие, а поцелуй жёсткий.
Им движет чистая похоть и потребность.
Месяцы и месяцы желаний, но так и не полученных.
А теперь я отдаю.
Я сжимаю кулаки на его пиджаке, когда моё тело поддаётся его телу, мой рот отдаётся его рту, его язык движется против моего в лихорадочном, движущем темпе.
Я стону ему в рот, чувствую вкус бренди на его губах, жар проникает в меня и разливается между бёдер. Мои кулаки сжимаются, его хватка становится всё крепче, удерживая меня на месте, а его поцелуй требует от меня всё больше и больше, и прямо здесь, в его кабинете, я даю ему всё больше и больше.
Мы оба закончили бороться с этим.
Мы оба, наконец, отдаёмся друг другу.
Он запускает кулак в мои волосы и дёргает за пряди, заставляя меня хныкать. Я не могу притянуть его ближе.
С сомкнутыми губами и спутанными языками мы двигаемся назад по его кабинету, пока я не упираюсь спиной в стену, а он вжимается в меня, его член такой твёрдый, что я практически извиваюсь.
— О, Боже, - хрипло кричу я, моя рука тянется к его затылку, ощущая его шелковистые волосы, а его рот переходит на мою шею, кусая, облизывая и посасывая, пока мои глаза не закатываются.
Неужели это действительно происходит?
Неужели это действительно он, мужчина моего сердца, мужчина, о котором я мечтала изо дня в день?
Действительно ли это его голова, которую обнимает моя ладонь, действительно ли это его вкрадчивый рот, всасывающий мою кожу между зубами, действительно ли это его член, излучающий тепло в моё бедро?
— Так вот что ты чувствуешь, - пробормотал он мне в шею, отстраняясь, чтобы встретиться с моими глазами, его руки приглаживают волосы на моём лице. Мои руки скользят по его спине, наслаждаясь твёрдыми плоскостями мышц, пока я смотрю в его глаза, остекленевшие, сырые и настоящие. — Потому что это то, что я чувствую. - Он тяжело дышит, как и я, и я уверена, что его сердце бьётся так же громко, как и моё.
Я пытаюсь подобрать слова, но не могу. Я уже чувствую себя опустошённой без его рта на моём, и мои руки хватают его пиджак, дёргая, желая сорвать его.
Сорвать с него всё.
Взгляд его глаз меняется на благоговейный, и улыбка искривляет его губы. — Посмотри на себя, - резко шепчет он, блуждая взглядом по моему лицу - от глаз до носа, от висков до губ.
— На меня? - вздыхаю я.
Он слабо покачивает головой. — Какое ты уникальное и прекрасное создание.
Я умираю внутри. Его слова. То, как он смотрит на меня, как будто он видел что-то, во что никто больше никогда не поверит.
Мне, блять, конец.
Я открываю рот, чтобы заговорить, но в ответ раздаётся только стон, когда его рот снова обхватывает мой, обжигая, словно он пытается поставить на мне своё клеймо.
Затем он отстраняется и переворачивает меня так, что я оказываюсь лицом к стене, а мои предплечья служат мне опорой. Его пальцы обвиваются вокруг моей блузки, задирая её назад, а он расчёсывает мои волосы, достаточно грубо, чтобы вырвать несколько прядей. Боль острая и сладкая, и заставляет боль внутри меня нарастать скачками.
Я слышу, как рвётся ткань моей блузки, когда он оттягивает воротник, а затем его рот оказывается на моём голом плече, вгрызаясь в кожу.
Я вскрикиваю от шока, от беспорядочной путаницы чувств, упираясь руками в стену, чтобы удержать нас. Одна из его рук опускается вниз, скользит по моему животу, пока не достигает подола юбки и не задирает её вверх по бёдрам.
Другая его рука проникает мне за спину, к моей заднице. Я чувствую, как она упирается в меня, затем слышу, как расстёгивается пряжка его ремня, звук расстегиваемых брюк, резкий, характерный, возбуждающий шум, заполняющий комнату.
Чёрт возьми.
Он собирается трахнуть меня сзади, здесь, у этой стены?
Не успеваю я подготовиться, как стук в дверь проносится между нами, как выстрел из дробовика, разрывая момент вдребезги.
Чёрт.
— Блять, - шепчет он. Он останавливается, тяжело дыша, и кричит, его голос груб. — Hvem er det? (пер. дат. - Кто это?)
— Det er mig (пер. дат. – Это я). - Голос Майи.
— Hvad vil du? (пер. дат. - Чего ты хочешь?), - Он упирается лбом в мою спину, пытаясь выровнять дыхание.
— Jeg vil gerne tale med dig, - говорит она. Она хочет поговорить с ним, но не похоже, что есть какие-то проблемы.
— О, чёрт возьми, - ругается Аксель. Он выпрямляется, и мне становится холодно без него. Я быстро поворачиваюсь, чтобы прислониться к стене. Иначе я бы упала на пол. Мои колени дрожат.
Сердце сильно колотится, дыхание слишком сбивчивое, чтобы его уловить. Я смотрю на него, подняв брови, не просто “что мы только что собирались делать”, а “куда, чёрт возьми, мне спрятаться?”
Он кивает мне, чтобы я оставалась на месте, прижавшись к стене, и быстро надевает брюки, прежде чем я успеваю что-то заметить. Он поправляет рубашку и пиджак, хотя я не уверена, как он собирается скрыть румянец на своём лице.
Он делает глубокий вдох и подходит к двери, приоткрывает её и выглядывает наружу. — Ja? (пер. дат. – Да?)
Я не вижу Майю, хотя если бы она вошла в его кабинет или выглянула из-за двери, то увидела бы меня. Она говорит ему, что Клара просит у него сказку на ночь.
Он кивает, говорит, что сейчас придёт. Затем он оставляет дверь открытой и подходит ко мне.
Он смотрит на меня с извиняющейся улыбкой. — Извини. Я должен пойти сделать это, - шепчет он. Он жестом показывает на дверь. — Подожди несколько минут, а потом улизни. Я прослежу, чтобы никто тебя не увидел.
Улизнуть. О Боже, реальность того, что мы только что сделали, того, что чуть не случилось, бьёт по мне, как кувалдой. Я потеряла дар речи, затаив дыхание, наблюдая, как он пятится к двери.