Ох. Чёрт.
Я не знала, что всё так.
Его слова почти подействовали на меня успокаивающе. — Ну и о чём ты так беспокоишься? - удаётся сказать мне.
— Ты, - шепчет он, закрывая расстояние между нами и обнимая моё лицо своими ладонями. — Я беспокоюсь о тебе. Я беспокоюсь о том, что могу потерять тебя.
— Почему ты так думаешь? Я вся твоя, Аксель.
— Откуда мне знать? Откуда мне знать, что тебе не нужно что-то другое?
Думаю, любой другой мог бы оскорбиться, но я знаю, что Хелена сделала с ним, знаю, насколько недоверчивым к намерениям он может быть. Я кладу свои руки поверх его рук и смотрю на него со всей правдой, на которую только способна, надеясь, что он сможет прочесть её в моих глазах прежде, чем услышит её из моих уст.
Влюблённость в Акселя была шагом в неизвестность, прыжком с самого высокого утёса, облака которого закрывают вид внизу. Ты не знаешь, что лежит под тобой, не знаешь, как далеко ты упадёшь и приземлишься ли вообще. Ты ничего не знаешь, потому что никто ничего не знает.
И это даже не имеет значения. Жизнь - ничто без риска.
Я закрыла глаза, сделала этот прыжок и влюбилась.
Я всё ещё падаю.
— Jeg elsker dig, - говорю я ему, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. — Я люблю тебя.
Я сказала это по-английски после того, как сказала по-датски, на всякий случай, если он меня не понял, но он всё ещё смотрит на меня, как будто я говорю на иностранном языке. Его брови сходятся вместе, почти от боли, рот слегка приоткрывается.
Его руки сильнее прижимаются к моему лицу, и я начинаю кусать губы, не зная, что будет дальше. В этом и заключается проблема прыжка, когда ты не видишь дна. Ты не знаешь, где окажешься.
И поймает ли тебя кто-нибудь, в конце концов.
Я открываю рот, не зная, что ещё сказать, может быть, объясниться.
Но его губы прижимаются вровень с моими, и я задыхаюсь.
Он отстраняется, прижимается лбом к моему лбу и дико смотрит в мои глаза. — Ты действительно имеешь это ввиду?
Я киваю, тяжело сглатывая, потому что задыхаюсь и не могу больше ничего сказать без лепета. — Я имела это в виду. Я серьёзно. Я люблю тебя. Я люблю тебя уже давно, просто мне потребовалось столько времени, чтобы найти в себе смелость сказать тебе об этом. И я хотела сказать тебе. Я хотела, чтобы ты знал, что я люблю тебя.
— Ты любишь меня, - шепчет он, закрывая глаза и слегка раскачиваясь взад-вперёд на своих ногах. — Ты любишь меня. Я дома.
Слезы наворачиваются на глаза. — Дома?
Он кивает, всего на дюйм, брови навечно нахмурены. — Я сорок лет ждал, пока моё сердце обретёт дом, - мягко говорит он. — Я ждал тебя.
Святой Иисус.
Неужели этот человек настоящий?
Моё сердце так чертовски переполнено, что я не думаю, что моя грудь сможет его вместить.
Если это не самая грубая, честная вещь, которую кто-либо когда-либо говорил, то я не знаю, что это.
И более того, я понимаю. Я знаю. Я знаю, каково это - искать что-то, не зная, что это такое, чувствовать себя беспокойным и не имеющим корней, и задаваться вопросом, найдёшь ли ты когда-нибудь своё место в мире.
Я нашла своё место. Оно в его объятиях.
Моё место в этом мире - с ним.
Он снова целует меня, и всё вокруг словно растворяется в звёздах.
Затем он отстраняется и улыбается. — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
Я улыбаюсь в ответ. — Ну, теперь знаю.
Он тихонько смеётся. — Я люблю тебя. - Он целует меня в нос. — Jeg elsker dig. - Мою щеку. Уголок моего рта. — Я люблю тебя, Аврора, и этого уже не избежать.
— Ты пытался избежать?
Он качает головой, целует мой висок. — Это было безнадёжно. Я думал, что смогу вывести тебя из своего организма. Но ты в моем организме. Ты в моей крови, в моих венах. Я чувствую тебя каждым пульсом, каждым ударом своего сердца. Я чувствую тебя всегда.
Этот мужчина, этот мужчина.
Как я могу быть такой счастливой?
Как нам могло так повезти, что мы нашли друг друга?
Все эти души в этом мире, и я оказываюсь у его двери.
Я слегка отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. — Будешь продолжать так говорить, и ты получишь.
Он делает паузу, игриво поднимает бровь. — Что именно?
— Всё, что захочешь, - говорю я ему.
— О, действительно, - размышляет он, затем его выражение лица становится серьёзным. — Сначала я хочу, чтобы ты пообещала мне, что не ищешь кого-то другого.
Чёрт возьми, опять это?
Я мягко поддразниваю: — Ты ревнуешь?
— Ревную? К тому, что какой-то другой мужчина заберёт тебя у меня? Больше похоже на страх, - говорит он. — Но ревность тоже подходит. Я не против признаться в этом. Я люблю тебя и не могу делить тебя ни с кем другим. И не буду. - Его голос немного дрожит, что заставляет меня думать, что это нечто большее, чем обычная ревность или неуверенность в себе. — Ты принадлежишь мне. Я принадлежу тебе.
Это заставляет меня задуматься о Хелене. О некоторых вещах, на которые намекал Хенрик, о том, что, возможно, у неё есть кто-то ещё, что она не была верна.
Чёрт, если это так, то Акселю действительно досталось.
— Аксель, - говорю я ему, проводя руками по его спине. — Если у твоего сердца есть дом, то и у моего тоже. Мы можем создать дом вместе.
Кажется, его это успокаивает, складки на его бровях разглаживаются.
— Ты действительно богиня, - пробормотал он, снова целуя меня.
— И всё же я в твоей власти, - говорю я ему в губы. — Ты говоришь мне, что делать, и я это делаю.
Это привлекло его внимание, как я и думала.
Он отодвинул шею назад, чтобы получше рассмотреть меня, сомневаясь. — Опять ты за своё.
— Скажи мне, чего ты хочешь, - говорю я снова, дразня его. Я делаю шаг назад, вырываясь из его хватки, кокетливо покусывая губу. — Возможно, ты думаешь, что мне нужна ещё одна порка.
— Откуда ты вообще взялась? - задыхаясь, говорит он.
— Из Австралии. - Я ухмыляюсь и начинаю развязывать шнурок на его пижамных штанах. — Так что же это будет, сэр?
Теперь он у меня в руках.
Хитрая, голодная улыбка украшает его губы.
— Встань на колени и назови меня Ваше Величество.
Это я могу сделать.
Глава 19
А К С Е Л Ь
АПРЕЛЬ
— Мне кажется, меня сейчас стошнит.
Я смотрю на Аврору, которая держится за перила и наклоняется, выглядя совершенно зелёной.
— Держись, - говорю я ей. — Если ты будешь продолжать спускаться вниз в таком состоянии, то сделаешь только хуже. Оставайся со мной на палубе.
— Но здесь холодно и мокро, - говорит она. — А внизу тепло и сухо.
Её слова прерываются шлепком воды по лицу, когда корпус судна натыкается на гребень волны.