Я делаю паузу, боясь взглянуть на него. Я сжимаю руки в кулаки, пока они не онемели. — Нас обоих арестовали. Меня судили за употребление наркотиков и соучастие, но позже обвинения сняли. Дэн попал в тюрьму. Это был не только счёт за непредумышленное убийство. Это были годы и годы краж, грабежей, отмывания денег и торговли наркотиками. То, что произошло ещё до того, как он встретил меня. Даже я не понимала, каким человеком он был и что он сделал. Но к тому времени, когда я это поняла, его уже посадили, и мне пришлось начинать новую жизнь. Я немного изменила своё имя, переехала в Брисбен, месяц была практически бездомной, прежде чем смогла найти работу. Потом я работала, работала, работала, экономила, экономила и уехала в Европу, чтобы никогда не вернуться.
Я слышу, как он резко выдыхает через нос - единственный шум в комнате. — Почему ты не сказала мне об этом раньше?
Я закусываю губу, готовясь к удару. — Потому что я глупая. - Я разблокировала телефон, открываю статью и протягиваю ему. — Я очень глупая.
Глава 22
А К С Е Л Ь
Я смотрю на телефон, который держу в руках, разум ещё не оправился от бомбы, которую Аврора только что вывалила мне на колени, только для того, чтобы найти другую.
Хуже.
Я читаю статью в оцепенении.
Статья, повторяющая всё то, в чем Аврора только что призналась мне, но без каких-либо реальных деталей и отличительных особенностей. Статья, которая рисует Аврору лживой, полусумасшедшей злодейкой, отбросом трейлера, пробившим себе дорогу в датскую королевскую семью.
Статья, которая разрушает всё то, над чем она так упорно работала.
Жизнь Авроры Джеймс.
И всё же, когда я сижу здесь, мой мир разлетается на осколки, моё сердце разбивается на мелкие кусочки, я злюсь. Я злюсь и мне больно.
Как она могла так поступить со мной?
Как она могла держать всё это в себе?
Как она могла не доверять мне после всего того, что я ей доверил?
Почему я не был достаточно хорош для этого?
— Аксель, - говорит она. — Пожалуйста, скажи что-нибудь.
Я смотрю на её прекрасное лицо и чувствую только боль от того, что она так и не отдала мне всю себя, не позволила мне узнать правду.
Она так и не впустила меня.
— Как ты могла так поступить? - шепчу я.
— Мне жаль, - говорит она, смятая и расшатанная, и я знаю, что ей тоже больно. — Я была такой глупой, молодой и...
— Нет, - говорю я резче, чем хотел. — Не в этом дело. Как ты могла не сказать мне правду?
— Ты бы не понял.
— Не понял?! - кричу я. — Как ты смеешь говорить мне такое!
Она смотрит на меня в шоке на мгновение, прежде чем крикнуть в ответ: — Ты бы вёл себя так же!
— Нет! - кричу я. — Я бы не стал. Аврора, ради всего святого, ты скрывала это от меня, а теперь я узнаю об этом из гребаного таблоида. О чём ты, блять, думала? Мы могли бы предотвратить это, если бы ты достаточно доверяла мне!
Её рот открывается, подбородок дрожит.
— Блять, - рычу я. Я встаю с кровати и стаскиваю с пола пижамные штаны, пытаясь думать, нуждаясь в пространстве. Я хватаюсь за волосы, дёргаю, пытаясь взять себя в руки.
— Аксель, прости меня, - снова говорит она. — Пожалуйста.
— Это ничего не меняет. - Я поворачиваюсь к ней лицом, тяжело дыша, сердце сжимается в груди, словно в тисках. — Я признался тебе в своём самом большом секрете, в своём преступлении, а ты просто держала свой при себе. Я доверил тебе это, потому что доверяю тебе и твоему большому сердцу, но очевидно, что ты мне совсем не доверяешь.
— Я доверяю тебе! - кричит она, умоляя. — Доверяю. Я собиралась сказать тебе.
— Когда? Когда? - Я раскидываю руки. — Однажды? Вот почему ты не хочешь рассказывать девочкам, вот почему ты не хочешь, чтобы мы стали чем-то?
— Я хочу, чтобы мы стали чем-то! - кричит она. — Но, чёрт возьми, Аксель. Ты витаешь в облаках.
В облаках? — Это то, что ты думаешь? То, что я хочу от тебя детей, то, что я хочу рассказать о тебе своим девочкам, всему миру, то, что я хочу жениться на тебе и сделать тебя своей королевой, ты думаешь, это значит, что я витаю в облаках?
Внезапно она замолчала, её рот зажат, глаза расширены, когда она смотрит на меня. — Ты... ты хочешь жениться на мне? - шепчет она.
Я борюсь с желанием закатить глаза. — Да. Я подумал, что это было очевидно, когда я попросил тебя стать матерью моих детей.
— Ты не делал предложения...
— Предложение? - восклицаю я. — Как я мог сделать предложение, когда я даже не могу заставить тебя признаться всему миру, что мы вместе. Если бы я встал здесь на одно колено и попросил тебя стать моей женой, ты бы согласилась?
Она снова замолкает. Полагаю, большинство предложений не сопровождаются криками. Я даже не планировал этого, пока мы были здесь, хотя на всякий случай выбрал кольцо.
Чем больше она молчит, тем больше я надеюсь, что она никогда не скажет.
Я не уверен, смогу ли я выдержать это.
Я не уверен, что...
— Я бы не согласилась, - тихо говорит она. — Мне жаль.
И в этот момент стены рушатся на меня.
Я даже не могу дышать. В моей груди бетон. — Что?
Она качает головой. — Я не думаю, что мы можем быть вместе. Ни сейчас, ни после этого. Никогда.
Эта боль жестока. Острая, стремительная, режущая меня от кишок до рта. Я истекаю кровью от сердечной боли прямо здесь. Я прислоняюсь к комоду позади меня, пытаясь удержаться.
— Почему? - Мне удаётся сказать, мой голос ломается, всё ломается.
Я больше не мужчина, я просто оболочка.
Хрупкая, ломающаяся оболочка.
— Почему? - повторяет она, и тогда я вижу, как слезы текут по её лицу. — Потому что у нас никогда не получится. Это только доказывает это.
— Но у нас получается лучше, чем что бы то ни было!
— Когда мы только вдвоём, - тихо плачет она. — Но это не только мы вдвоём. Ты король, у тебя есть страна и, что ещё важнее, твои дочери. После этого я даже не могу оставаться твоей няней. В глазах всех я преступница. Твоим дочерям будет больно от этого, а если я останусь, им будет ещё больнее. Я люблю тебя до смерти, Аксель, но я не буду подвергать их опасности ради того, чтобы быть с тобой. И ты знаешь, что это правильно. Это единственное, что нужно сделать.
Она несёт чушь. Я знаю, почему она это говорит, но она уже готова сдаться, готова перевернуться. Я так не поступаю.
— Послушай, - говорю я ей, стараясь, чтобы мой голос не повышался. — Я люблю тебя. Я люблю своих дочерей. И ты не имеешь права говорить мне, что мне чувствовать по любому поводу, и не имеешь права указывать мне, что важно, а что нет. Я осознаю, что я гребаный король и у меня есть страна. Но я принимаю решения в своей жизни, никто другой.