Сказав это, Сенсей решительно двинулся вперед по темному тоннелю. Плечом к плечу рядом с ним шел Некра, высоко подняв над головой светящуюся кость. Вскоре к ним присоединился Иннокентий Павлович, а за ним подтянулись и бомжи, побоявшиеся остаться без защиты Сенсея. По всему тоннелю через равные промежутки в стены были вставлены кости с намотанным на них светящимся гнильем.
Пленники отошли не очень далеко от лифтовой шахты, как вдруг сзади до них донесся подозрительный звук. Это был звук массивных, тяжелых камней трущихся друг о друга. Когда запыхавшийся отряд, возглавляемый Сенсеем, вернулся назад к тому месту, откуда они начали свое путешествие их, ждал первый неприятный сюрприз.
Их обалдевшие взгляды тупо уперлись в огромную каменную стену неимоверной толщины, которая медленно и словно нехотя проворачивалась вокруг какой-то невидимой оси. Легкость, с которой эта каменная махина двигалась, поражала воображение. Через мгновение колоссальный каменный блок наглухо закупорил дорогу к шахте, ведущей на поверхность земли.
Глава 19
Чем дальше люди продвигались вглубь земли, тем сильнее становился кислый запах старого вонючего козла и еще черт те знает чего, чем казалось насквозь были пропитаны ужасные мохнатые, бесцветные троглодиты. Между тем тоннель все петлял и петлял и конца края ему, судя по всему, было не видать.
— Мне это кажется или мы правда идем куда-то вниз? — вдруг спросил Сенсей.
— Совершенно верно! — поддакнул Иннокентий Павлович. — И причем довольно давно! Со всей определенностью могу заявить, что тоннель идет под уклон. И чем дальше, тем больше!
— Это что же получается? Мы опустились ниже уровня Волги? — шепотом и с придыханием спросил один из бомжей. — А нас здесь не затопит?
— Я бы не стал так переживать по этому поводу, — усмехнулся Иннокентий Павлович. — Судя по состоянию облицовки тоннеля, а также по уровню исполнения замковых камней, которыми запечатаны боковые ходы, я более чем уверен, что те строители, кто бы они ни были, в свое время брали эту проблему в расчет. И мне почему-то кажется, что они ее успешно разрешили.
— А это почему? — недовольно подал голос еще один бомж.
— А потому, что если бы это было не так, то здесь пролегало бы русло подземной речки, — ответил Сенсей. — Такой, знаешь ли, небольшой приток Волги.
— Совершенно верно, — поддакнул Иннокентий Павлович. — Будем надеяться, что с гидроизоляцией здесь все в полном ажуре. Но, если честно, я никак не возьму в толк, как они смогли решить такую сложную инженерно-техническую задачу?
— А кто может сказать, как давно это было построено и что это такое? — старательно подбирая слова, спросил Некра.
— Ну, по всей видимости, — начал, было, Иннокентий Павлович, но вступительная часть его пространной лекции была прервана самым беспардонным образом.
Внезапно, когда этого никто не ожидал, и все были целиком захвачены ходом неспешно разворачивающейся дискуссии, из двух боковых ответвлений расположенных друг против друга, в коридор вывалились два отряда троглодитов.
Сенсею посчастливилось благополучно уйти от страшного стригущего удара нанесенного выпущенными на всю длину когтями. Поднырнув под огромную лапищу, и успев по пути загнать клинок под ребра, нападавшему монстру, он откатился в сторону.
И это действительно были монстры! Они были, как минимум выше на голову того типа с кем только что пришлось иметь дело Сенсею и гораздо шире в плечах! Пробежав пару шагов вперед по тоннелю, Сенсей резко обернулся и, подняв мечи, принялся методично крутить ими восьмерки. Словно страшный комбайн смерти он врубился в толпу высыпавших из боковых ходов когтистых тварей.
— Ложись! — проорал он застывшим от ужаса членам своего отряда.
Этот вопль вывел Иннокентия Павловича из состояния ступора. Схватив Некра за плечи, он отпрянул вместе с ним назад и рухнул на пол. Бомжам повезло меньше. Они оказались в том самом месте, где столкнулись два отряда троглодитов. Через несколько секунд с ними было покончено. Их просто-напросто разорвали на куски.
К ногам Сенсея подкатилась окровавленная человеческая голова. Лицо было залито кровью, и он не мог с уверенностью сказать, кому именно она принадлежит. Его ужаснуло, что глаза на страшном лице все еще видели и воспринимали происходящее вокруг. Но самое жуткое было в том, что неповрежденный мозг продолжал чувствовать невыносимую, адскую боль.