- Дурень ты и есть. И маловер, к тому же. Отец Сильвестр принял тебя.
* * *
Мельхиор достал из кладовой тюфяк и отнес в свой закуток, который отныне им предстояло делить с Джоном. Проследил, чтобы Джон переоделся. С облегчением скинул мокрую дорожную рясу, нырнув в привычный старый хабит.
Странно было видеть на том месте, где спал брат Иона, рыжего мальчишку, тонувшего в ветхой рясе отца Сильвестра. Странно было думать, что теперь это зрелище будет привычно для всех троих на долгие годы. Странно было помыслить о хитром Божьем промысле, связавшем в одной узорной канве жалкий веночек, валяющийся на дороге, гневного отца Николая, ослушника Джона и любопытного травника Мельхиора.
В теплой кухне пахло овощной похлебкой, майораном и пряностями. В пузатых больших бутылях зрели настойки на травах и ягодах. Бутыли специально выдували по распоряжению дома Трифиллия. Джон судорожно осматривался и жался в непривычной обстановке. Мельхиор усмехнулся, кивнул ему на лавку за столом, прихватил две миски, налил в них еще горячего супа, отломил кусок хлеба и велел читать молитву. Сразу же давать уставшему ребенку крепкую настойку травник не решился - пусть сперва поест. Пока Джон, обжигаясь, с жадностью глотал горячую похлебку, Мельхиор растолковал ему, что хотя кухня и рядом, но внеурочная еда - вещь в этих стенах в принципе немыслимая и допустима лишь постольку, поскольку путники или немощные в руке Божией. Джон поспешно закивал с набитым ртом. «Не жадничай, - улыбнулся Мельхиор, - еще положу. Нравится у нас?» Джон серьезно посмотрел на учителя и тихо сказал: «Здесь как в раю».
* * *
Пора было идти к отцу Сильвестру. Учитель вставал до рассвета, а ложился рано, и задерживать его было негоже. Мельхиор отвел Джона в комнату, заставил выпить рюмку малиновой настойки и сказал:
- Сиди тут, да смотри не шуми. А лучше всего, помолясь, ложись спать. Меня не жди.
Джон шмыгнул носом и с отчаяньем посмотрел на Мельхиора.
- Ну что? Горшок под кроватью, там же опилки. Присыплешь - и все в порядке. Что еще?
- Вам очень достанется за меня? Я не хотел...
- Да уж поменьше, чем тебе за меня, - ухмыльнулся Мельхиор. - Не болтай глупостей. У нас и кроме тебя есть, о чем поговорить. Ложись спать, лампу я потушу, в темноте не заблужусь.
* * *
Отец Сильвестр разбирал мешок, раскладывая травы на сундуке.
- Что так долго? Я с утра ждал.
- Мы пережидали дождь, - Мельхиор достал из мешочка оставшиеся деньги и с благодарностью вернул их учителю.
- А... ну, вижу, поскромничал. Денег возьмешь еще. Если его оставят, купишь одежду получше. Фотий ведь не дал?
Мельхиор покаянно развел руками. Отец Сильвестр сел на лавку и горько вздохнул.
- Ну, рассказывай, чадо. Чем это ты нас одарил?
Когда Мельхиор закончил рассказ, отец Сильвестр покачал головой.
- Неслух сам, неслуха и подцепил. Зря тебя в монахи отдали. Как был школяром, так им и остался. Не знай я тебя так хорошо, решил бы, что твое семя.
- Да разве мы похожи? - смутился Мельхиор.
- Похожи - не похожи, не в том дело. Видишь, он как тебя защищать полез. Смотри, Мельхиор, не избалуй парнишку. Ты его выдрать-то сможешь, учитель?
- Наверное. Если будет за что...
- Если он и вправду таков, как ты, так будет за что, не сомневайся. Завтра, уж ладно, отдохните, в аптеке ревизию проведем, и я к твоему Иоанну присмотрюсь. А послезавтра пойдешь в монастырь, заодно представишь его и передашь дому Трифиллию бумагу на твоего мальца. Пускай уж аббат сам решает, гнать его в шею или оставить приблуду.
Мельхиор вздрогнул.
- Отец Сильвестр. Его так дразнили у Святого Михаила. Я обещал никому не говорить...
Старый аптекарь усмехнулся.
- Ну вот. Дерзок, враль, да еще и гордец впридачу. Часом, не колдун? Мало мне с тобой заботы было, теперь вдвое будет. Ладно, иди уж. У Фотия-то как дела?
- Да неплохо, кажется. Урожай хорош, дожди вовремя.
- Ну, иди. Иди с Богом. Завтра дел невпроворот.
* * *
Мельхиор проскользнул черным коридором и остановился. В полной тишине чуть слышно, почти шепотом Джон что-то говорил нараспев. Поет? Молится? Травник потянул на себя дверь, та скрипнула, Джон застигнутый врасплох, оцепенел. Потом принужденно обернулся, зевнул и смущенно извинился перед учителем. Ослушался, хотел дождаться - и уснул. Врет? Не врет? В глазах ни крупинки сна, только тревожное ожидание, щеки раскраснелись. С другой стороны, Мельхиор, мало ли что могло прийти мальчишке в голову? Ну, пел, думая, что один, а теперь отчаянно этого стыдится. Все-таки рюмка настойки отца Сильвестра - это не только лекарство, особенно для ребенка. Дождь все сильнее и сильнее. Шорох дождя, как топоток крохотных лапок. Будет отмалчиваться дальше? Соврет? Опять разрыдается?