* * *
Наконец свершился день, которого ждали все в аптеке, кроме, разве что, самого постящегося. Еще вечером отец Сильвестр велел Мельхиору подготовиться: с утра истекал срок епитимьи. Мельхиор перекрестился и улыбнулся, глядя на сияющего от радости Джона. По возвращении из церкви, отец Сильвестр велел ученику натереть половину яблока и поставил перед Мельхиором чашку воды, разбавленную соком. Джон недоуменно взглянул на старого врача, пол-яблока, всего-то? Но отец Сильвестр был вполне серьезен, и Мельхиор тоже. С видимым усилием он проглотил пару ложек тертого пюре и испросил разрешения удалиться и лечь. До открытия аптеки отец Сильвестр занимался с Джоном латынью и свирепее обычного придирался к малейшим ошибкам, а их было немало. Как назло, день выдался тяжким - надо было стремительно выполнять сложные заказы, а ближе к четырем пополудни отцу Сильвестру пришлось отправиться к старому Роберту, портному, который позавчера оступился на лестнице и сломал ногу. У Роберта началось воспаление, и сын старика умолял врача пожаловать незамедлительно. Мельхиор забылся обморочным голодным сном, и Джон решил не тревожить его, пока в аптеке никого нет. Сумасшедший день продолжился, как должно. Стоило отцу Сильвестру выйти за порог, и на аптеку началось настоящее нашествие. У пекаря подмастерье обварил руку, беременная жена ювелира отравилась рыбой, купленной на рынке, сразу в три дома потребовалась мазь от ран и ссадин, а кроме того у соседки, госпожи Агриппины, служанка чуть не окривела, напоровшись на спицу. Мельхиору пришлось встать и смешивать нужные лекарства, консультировать, успокаивать, Джон изнывал от бессилия и собственной никчемности, глядя, как учитель спокойно и деловито растирает мази на меду, расспрашивает перепуганного мужа о симптомах, осматривает зареванную дуреху и накладывает ей на красный страшный глаз мягкую повязку. Отец Сильвестр, вернувшись, отправился в дом ювелира, попутно сказав что-то Мельхиору, Джон не понял, но почувствовал, что старый врач недоволен своим подмастерьем. К вечеру ювелирше стало хуже, прибежал слуга с запиской от отца Сильвестра, в церковь Джон пошел один, потому что Мельхиор не выходил из дома всю последнюю неделю. Когда мальчик вернулся, не столько утешенный, сколько растревоженный, учитель велел ему запереть аптеку и отправляться спать. Отец Сильвестр остался ночевать в доме ювелира, туда же должен был прибыть второй городской врач и священник со святыми дарами, потому что опасались худшего. Ночью Джон напряженно слушал дыхание Мельхиора и молился за всех - за бедняжку-ювелиршу и ее будущего ребеночка, за некрасивую служанку госпожи Агриппины, за учителя и злого Сильвестра, а жарче всего просил у Бога, чтобы к утру все вернулось на свои места и опять было хорошо. Даже если ради этого придется уйти к отцу Николаю и никогда больше не увидеть тех, кого он успел полюбить всем сердцем.