Знаю, что матушка ждёт меня, и это одна из двух причин, почему я отстраняюсь от Августа. Вторая — перевести дух.
Он прижимается своим лбом к моему, и в словах пока нет необходимости.
Своими ласковыми поцелуями он прояснил свои намерения. Август заботится обо мне, но он всей душой верит, что волки забрались в деревню. И если я ему хоть на йоту доверяю, то должна в это поверить.
Провожу руками по его плечам, стараясь не прикасаться к перевязанной ране, скольжу ладонями к запястьям, а потом переплетаю вместе наши пальцы.
— Мы должны дать отпор, — говорю я.
Он поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Я не смогу нормально жить, каждую минуту опасаясь нападения зверя, — продолжаю я, собрав в кулак мужество и решимость. — Я не стану баррикадироваться по ночам в доме.
Август вздыхает.
— В полнолуние они более агрессивны.
Я отпускаю одну его ладонь и прижимаю палец к губам, не давая продолжить. Похоже, он совсем не против моего прикосновения.
— Знаю, ты годами предупреждал и защищал нас. Пришло время разделить бремя.
Резко выпрямившись, он моргает.
— Нет, Скарлет. Я не могу позволить кому-либо подвергать себя опасности.
Я склоняю голову набок.
— О, значит, только ты можешь рисковать своей жизнью…. Единственный, кому приходится нести сие бремя? — Я обхватываю ладонями его лицо. — Ты не должен делать это в одиночку. Знаю, что так поступал твой покойный батюшка. Но я здесь, с тобой. Я могу помочь тебе.
Страх мелькает на его лице, и с одной стороны мне приятна его забота, но с другой — она меня расстраивает. У меня появляется идея.
— Мы убьём вожака, — тихо говорю я. — Это ослабит стаю.
Август качает головой.
— Они выберут другого, а их жажда мести лишь усилится.
Возможно, он прав.
— Тогда мы убьём вожака, только скроем, что это сделали люди.
Август смотрит на меня в отблесках лунного света. Частично его лицо скрыто в тени, а на скулах играют желваки. Знаю, он намеривается продолжить спорить со мной, так что я наклоняюсь и целую его в щеку.
Неожиданно Август притягивает меня к себе и крепко обнимает. Словно не в силах находиться от меня далеко. Я вдыхаю, наслаждаясь его ароматом.
— Не знаю, — бормочет он. — Честно, не знаю.
Из этого следует, что Август, по крайней мере, обдумывает такую возможность.
— Мы устроим ловушку, — шепчу я. — Вожак попадёт в неё, и его исчезновение ослабит стаю.
Август продолжает крепко обнимать меня, тесно прижимая к себе. Я чувствую, как колотится его сердце и жду ответа. Наконец он отстраняется от меня и гладит мою щеку костяшками пальцев.
— Сегодня ночью, — говорит Август. — Они будут рыскать в лесу в поисках приключений.
У меня перехватывает дыхание.
— Где мы встретимся?
— За пределами моей земли есть старый колодец, в который я могу заманить их свежим мясом. Колодец будет идеальной ловушкой. Это с северной стороны сожжённого домика фермера, — отвечает он. — Я приду за тобой, как только поймаю вожака.
Сказав это, Август целует меня. На этот раз с яростным пылом, будто не уверен, что мы снова увидимся. Август провожает меня к воротам, и, направляясь к входной двери, я чувствую на себе его взгляд. Не знаю, когда он придёт за мной, но уверена, что не сомкну ночью глаз.
Я вхожу. Матушка, подняв взор от стола, смотрит на меня. Она занимается вышивкой при свете свечи. При виде меня мать улыбается, а мои щеки пылают огнём.
— Тебя долго не было. Но я знала, что ты недалеко.
Я киваю, но не желаю ничего объяснять.
— Я всё надёжно запру.
Сначала я задвигаю засов на двери, а потом иду к окну.
Мать пристально смотрит на меня, отложив в сторону узорчатую вышивку.
— Кажется, он увлечён тобой.
Я оборачиваюсь к ней.
— Правда?
Она улыбается.
— Он не спускает с тебя глаз и ни за кем в деревне так пристально не наблюдает.
У меня начинает гореть шея.
— Он чрезмерно серьёзный мужчина.
Мать приподнимает брови.
— Он такой, — она встаёт. — И на этой ноте я отправляюсь спать. Увидимся за завтраком, дочка.
— Спокойной ночи, — говорю я, гадая, что сулит нам утро.
Заперев окна, я захожу в свою спальню. Яркий лунный свет освещает всю комнату. Открыв окно, я рассматриваю ночные пейзажи. Я думаю об Августе, пытаясь угадать, чем он занят. На дворе ещё ночь, и нет ветра. Время тянется медленно, проходит более двух часов, прежде чем раздается завывание.
У меня волосы на руках встают дыбом от жуткого воя. Хотя он идёт издалека, я пытаюсь убедить себя, что деревне ничего не грозит. Но мне известна правда. С каждой минутой волки всё ближе.