— Скажи мне остановиться, и я это сделаю, — это единственное предупреждение для неё. Она тихо постанывает, когда я выцеловываю дорожку поцелуев по её шее. Когда я облизываю чувствительное местечко за ушком — мурашки покрывают её кожу. Я воспринимаю их как одобрение.
Её глаза сверкают из-за отражения фейерверков, взрывающихся над нами, когда я запускаю свои пальцы в её волосы и притягиваю её губы к своим. Наше дыхание смешиваются, когда мой язык исследует её рот. На вкус она как мята, и мне чертовски нужно больше. Я поднимаю её своими руками, и её длинные ноги тут же оборачиваются вокруг меня, когда я отношу её к стене. Я готов зацеловать её до смерти, когда прижимаю к кирпичному фасаду.
Я посасываю её нижнюю губу и слегка кусаю, прежде чем требую больше её рта. Я так сильно и так долго целую её, что время больше не существует. Когда она полностью погружается в поцелуй, я чувствую, как влюбляюсь в неё.
Мы оба пытаемся восстановить дыхание, когда праздничные возгласы снизу доносятся по винтовой лестнице на крышу. Фейерверк прекратился, но я всё ещё не готов отпустить её.
— «Имперцы», должно быть, выиграли пробежку, — она улыбается, когда подносит кончики пальцев к распухшим губам.
— Откуда ты знаешь, что это не «Кометы»?
— Без обид, Бью, но «Кометы из Джорджии» не смогут выиграть игру даже, чтобы спасти свои жизни, — ее смех так же сладок как сахарная вата. — Все знают, что команда из Нью-Йорка победит в этом сезоне. — Она кажется такой уверенной в своих словах, что я не могу себя остановить, чтобы не испытать их.
— Ладно, тогда как насчет дружеского пари?
— Ты же не серьёзно? Ты же знаешь, что я выиграю, да?
— Не будь так в себе уверена, Скарлетт. Я никогда не заключал пари, не будучи уверенным, что выиграю.
— Хорошо, тогда давай послушаем, — она выглядит явно позабавленной, пока её глаза сверкают и горят, подначивая меня продолжить.
— Если я выиграю, ты приедешь в мой пляжный домик на эти выходные, — я опускаю её обратно на землю, и мы спускаемся вниз по лестнице.
— Подожди, — она колеблется, переступая с ноги на ногу. — А что получу я, если выиграю?
— Об этом не стоит беспокоиться, этого никогда не случится, — я слегка шлёпаю её по попке и подмигиваю. Она смотрит на меня с наигранным удивлением, а потом одаряет меня дерзкой улыбкой. И тут же я понимаю, что влип.
«Имперцы» ведут три один. И сейчас уже низ восьмого иннинга (прим.: в бейсболе, софтболе и в похожих играх — это период игры, поделенный на две части (фрейма): «верх» и «низ», во время которых одна команда играет в обороне, а другая в нападении. В каждом фрейме команда нападения играет до 3 аутов. Полная игра обычно состоит из 9 иннингов, но может быть укорочена из-за плохой погоды или продлена, если счёт по пробежкам равен к концу 9-го иннинга), и для меня это не очень хорошо, мы находим пустой столик возле большого телевизора, транслирующего игру. Заведение переполнено, но проходит не много времени, прежде чем появляется бармен и приносит наш заказ.
— Это действительно вкусно, — она хихикает, когда допивает свой второй стакан. Я удивился, когда она заказала себе яблочный мартини, вместо своего обычного виски. Наш бармен возвращается с ещё одним раундом выпивки, и её жаждущие глаза ярко сияют, когда она принимает бокал. Он улыбается ей, когда она благодарит его, явно очарованный ее обаянием и знанием игры. Она выдала статистику на каждого игрока за последние тридцать минут.
— Откуда ты столько знаешь о бейсболе?
— Мой отец обожал бейсбол, — она улыбается от воспоминания, перед тем как опустить взгляд в стол. — Когда мой дядя Сэл приезжал в город, мы всегда ходили на игру. Неважно, сколько иннингов она продолжалась, мой отец всегда настаивал на том, чтобы мы оставались достаточно долго, чтобы получить мяч с автографами игроков. — Она делает ещё один глоток мартини, и то, как она облизывает свои губы, превращает мой член в камень. — Я сейчас вернусь, мне надо найти дамскую комнату.
Я киваю головой, и она уходит вниз по коридору.
Сейчас уже низ девятого иннинга, а «Кометы» по-прежнему проигрывают. Я смотрю вниз на свои часы и понимаю, что её нет уже больше десяти минут. Я оплачиваю наш счет и начинаю внимательно изучать море лиц в очереди в туалет. Я быстро нахожу её, прислонившуюся к стене и небрежно разговаривающую с другим мужчиной. «Большая ошибка, милая».
Я выхожу из себя, когда она начинает хихикать, и улавливаю его взгляд на её груди. И как будто она ощущает мой гнев, потому что она сразу смотрит на меня широко открытыми глазами. Она сильно сглатывает, когда я указываю на неё пальцем и подзываю к себе. Я смотрю, как её грудь поднимается, когда она делает глубокий вздох и медленно подчиняется. Скарлетт останавливается передо мной и моргает. Её глаза по-прежнему смотрят в мои, когда я провожу пальцем по её губам. Я обхватываю её подбородок, и у неё перехватывает дыхание.
— А сейчас ты узнаешь — я не делюсь, — её губы немного приоткрываются, и на хрен меня, если этот её взгляд не умоляет меня взять её прямо здесь и сейчас. Её дыхание ускоряется, когда я хватаю её за руку и направляюсь к выходу.
— А как же игра? — нервно спрашивает она, когда мы направляемся в сторону моей машины. Мы окружены темнотой, когда я разворачиваю её и прижимаю спиной к водительской двери. Её голубые глаза становятся такими же тёмными, как ночное небо.
— Пари отменяется. Я выиграл, — она дарит мне взгляд, который обещает, что она достаточно смелая, чтобы справиться с желанием в её глазах. Я скольжу рукой вверх по её гладкому бедру, и у неё перехватывает дыхание, когда моя рука оказывается между её ног. Мне приятно выяснить, что её трусики насквозь промокли. Она хныкает, когда я медленно передвигаю пальцем снизу-вверх по её киске. То, как она прижимается ко мне своими бёдрами, говорит мне, что ей нужно больше, чем случайные разговоры. Ей нужно что-то, чтобы успокоить её разум.
Моя рука скользит под кружевной материал, и она вскрикивает в том момент, когда я погружаю палец глубоко внутрь неё. Её руки вцепляются в мою грудь, и я знаю, что она жаждет большего. Я добавляю ещё один палец, и одновременно с этим мой большой палец находит её клитор.
— О боже, — выдыхает она, когда закрывает глаза. Я увеличиваю давление, и когда она произносит мое имя на своих губах, это звучит как мольба.
— Ты бы позволила ему прикоснуться к себе таким образом?
— Нет, — шепчет она, пока мой большой палец продолжает кружить вокруг её клитора.
— Почему тогда ты разговаривала с ним, малышка? — я рычу этот вопрос прямо ей в ухо, когда её острые ногти врезаются в мою кожу. — Ты пыталась заставить меня ревновать? Думаешь, он мог бы дать тебе почувствовать себя так же хорошо?
— Нет.
— Ты моя, Скарлетт, — я слегка прикусываю её плечо и провожу языком по шее. — Я не практикую эту хрень типа делиться. Поняла?
— Да, — она опять насаживается своей киской на мою руку, умоляя о большем. Моя вторая рука скользит ей на грудь, и я вижу её торчащие соски через тонкий материал платья. Я сильно щиплю их и вижу, как она покрывается румянцем.
— Хорошая девочка, а сейчас кончи для меня, — с моими словами, она отпускает всё, что сдерживает внутри. Скарлетт начинает дрожать в моих руках, когда оргазм накрывает её. Она комок мелкой беспорядочной дрожи в тот момент, когда я вытаскиваю пальцы, которые были похоронены глубоко внутри неё, и подношу их к её губам. Она берёт их в рот и посасывает, так что мне приходиться призвать каждую каплю своих сил, чтобы не трахнуть её прямо здесь, на капоте моей машины.
— Я отвезу тебя домой, — я целую её в лоб и веду к пассажирской двери. Она не задает мне вопросов, откуда я знаю, где она живет, уже зная ответ. Поездка до её дома проходит в молчании, и на этот раз она кажется расслабленной, когда я провожаю ее до двери.
— Спасибо за сегодняшний вечер, — её голубые глаза застенчиво смотрят на меня снизу-вверх.
Я оставляю целомудренный поцелуй на её губах перед тем как ответить.
— Не за что. Я заберу тебя в субботу днем. Будь готова. — В этот раз она не спорит со мной, вместо этого она просто улыбается, когда кивает и направляется внутрь. Я жду, пока не слышу щелчок замка, и ухожу, уже считая минут до того момента, когда я наконец-то получу её.
ЛИАМ
Кофеварка шумно грохочет на кухне, плюясь тёмной жидкостью из кофейника. Я наклоняюсь над дешевой ламинированной поверхностью столешницы, ожидая пока наполнится моя кружка, когда громкий звук удара утренней газеты о нашу входную дверь эхом разносится по всей квартире.
— Сейчас принесу, — на этот раз с дивана встает брюнетка с небольшими веснушками и тонкими губами. Она ворчит, когда ставит на стол своё утреннее пиво, и направляется к входной двери. Я не знаю, где, черт возьми, Эйс находит всех этих женщин, но хоть на этот раз, я хотел бы, чтобы он нашёл кого-нибудь шикарного. На ней одеты белые трусы, и когда она наклоняется, чтобы поднять газету, тонкий материал исчезает между её половинками задницы. Нет ни единого шанса, что я смогу стереть «это» из своей памяти.