Богом клянусь, я не понимаю, что я когда-то разглядел в этой сучке, но если я никогда больше не увижу её после сегодняшнего вечера, мне будет всё равно. Я снимаю её руку со своей и обхватываю своим кулаком её утопающее в брильянтах запястье.
— Я больше никогда не хочу слышать, как её имя слетает с твоих губ, — предупреждаю я. — Поняла?
Она прищуривается, черты её лица искажаются.
— Я не знаю, что она с тобой сделала, Бью. Она изменила тебя. Мы с твоим отцом видим это.
— Не вмешивай сюда моего отца.
— Мой отец тоже видит это, — она освобождает свою руку из моей хватки и пристально рассматривает свой идеальный маникюр, прежде чем продолжить. — Однако, они оба заверили меня, что позаботятся об этой маленькой проблеме для меня. Для нас.
— О чем ты говоришь, Стефания? — я киплю, хватит с меня этого разговора. С ней покончено.
— Они хотят, чтобы мы были вместе, также сильно, как и я.
— Ты бредишь. Убирайся с моего пути.
— Куда ты идешь? — её голос полон паники и теряет былую браваду, которым он был наполнен всего лишь мгновение назад.
— Туда, где не будет тебя, — я бросаюсь вон из комнаты. Я предупреждал отца, чтобы он держался подальше от моей частной жизни, но, по всей видимости, он не воспринял меня всерьез. Нам придётся немного поболтать, однако, сейчас не время. Приближающееся свечение фар машин, проникающее через моё окно, указывает на то, что начали прибывать гости. Она скоро будет здесь, и я хочу, чтобы она наслаждалась сегодняшним вечером. Я могу только молиться, чтобы всё прошло гладко. Одно небольшое действие может привести к цепочке событий, которые могут изменить курс всего. Навсегда.
И конечно же, она одета в красное платье. Я отправил ей домой более дюжины платьев, а она выбрала тот же цвет, что означает её имя. Оно бросает вызов. Длинный шелковый материал обтекает каждый шаг, что она делает, придавая платью ощущение мягкости и романтики. Её волосы волнами струятся по спине, как и всегда, и усыпанное бриллиантами ожерелье сверкает на её шее, добавляя налёт драматизма её ангельским чертам лица. Я восхищаюсь её изящным силуэтом ещё несколько секунд, прежде чем, наконец, подхожу к ней.
— Ты выглядишь восхитительно, — приветствую её поцелуем в нежные губы. Губы, которые так жажду.
— Спасибо, — улыбается она, и вся комната озаряется. — За платье, причёску и макияж. За всё.
— Пойдём, — я беру её под нежную руку. — Позволь мне всё показать тебе.
Я веду её в главную столовую особняка. Помещение украшено цветами и воздушными шарами в оттенках красного, белого и синего — цвета Америки. Свечи мерцают на столе, добавляя мягкий контраст чрезмерно украшенному пространству. Я подвожу её к бару, и официант открывает бутылку шампанского. Оно пузырится, пока его разливают, и я вручаю ей бокал.
— За нас, — произношу я, слегка чокаясь своим бокалом с её.
— За нас, — тон её голоса смягчился из-за выпитого глотка пузырящейся жидкости.
Мы наслаждаемся компанией друг друга, когда мой отец подходит с одной из наших сигар, зажатой между его губ. Я вижу, как напрягается её тело, когда он приближается к нам.
— Ну привет, сын, — приветствует он меня, сильно хлопнув по спине. — Мне было интересно, когда же ты спустишься. — Я дарю ему взгляд, который говорит ему отвалить. — А ты не собираешься представить меня своей маленькой подружке? — быстро становится понятно — он не планирует уходить.
Я вздыхаю.
— Папа, это — Скарлетт. Женщина, о которой я тебе рассказывал, — я одариваю его многозначительным взглядом. — Скарлетт, это мой отец Джеймс Беллами. — Он протягивает в ответ руку, когда она протягивает свою, и подносит к губам, и я немедленно перехожу в защитный режим.
— Так приятно наконец-то познакомится с Вами, Скарлетт, — мурлычет он напротив её пальцев. — Вы не возражаете, если я ненадолго одолжу у Вас Бью? — я вижу, как она считывает выражение его лица, его эмоции... каждое слово. — Мы с мужчинами собирались выкурить по сигаре, прежде чем все приедут и это будет уже не то без героя дня.
Она внимательно смотрит на него, прежде чем ответить.
— Конечно же нет, — произносит она спокойным голосом. — Кто я такая, чтобы мешать мужским ритуалам?
— Спасибо, ну разве она не прелесть. Пойдём, Бью, — он разворачивается и направляется к кабинету.
— Мне не нужно идти, — говорю я ей, искренность светится в моих глазах. Я разрываюсь. Часть меня хочет остаться, но другая часть — примитивная, хочет пойти и предупредить отца, чтобы он прекратил эти игры.
— Не глупи, Бью. — Я вижу, как в глубине её души что-то меняется. — Иди со своим отцом, а я немного осмотрюсь вокруг. — Я целую её в щеку, пообещав, что быстро, а потом ухожу на поиски ублюдка.
Очевидно, Бог не отвечает на все молитвы. Ничего из сегодняшнего вечера не пройдёт гладко, когда в это замешан мой отец. Когда я вхожу через большие двойные двери, он сидит в огромном красном кресле в окружении сотен книг, которые никогда не читал и не прочитает. Я хочу стереть самодовольное выражение его лица, когда он закуривает сигару и выдыхает дым. Печально известный запах нашей семейных сигар разносится по комнате, как будто это неизменная составляющая воздуха, которым мы дышим.
— Заходи, сынок. Присаживайся, — он жестом указывает на пустое кресло рядом с Сальваторе Джованни. В тот момент, когда мои глаза вступают в контакт с ним — энергия в комнате немедленно смещается. Всё внезапно оказываются на грани, как будто никто не уверен, кому следует доверять. Я перевожу внимание обратно на отца.
— Я предупреждал тебя или нет, чтобы ты не лез в мои дела? — спрашиваю я его.
— Ты это о девушке? — усмехается он. — Потому что я говорил тебе — она проблема.
— Нет, это у неё проблемы, и не без Вашей помощи.
— Остынь, Бью, — начинает Сальваторе. — Твой отец просто заботится о твоих интересах. Кроме того, Стефания скучает по тебе. Она порвала с русским. Я убедился в этом.
— Я не заинтересован в твоей дочери, Сальваторе.
— Сын, — предупреждает отец. — Самое время забыть о девушке. До выборов осталось всего несколько месяцев, и Стефания хорошо понимает требования, сопровождающие свидания с мужчиной, наделенным нашим видом власти.
— Я уже говорил тебе, что она меня не интересует.
— Ну, боюсь, тогда у тебя нет выбора, — произносит отец, откидываясь на спинку кресла.
— И как это понимать? Что ты сделал?
— Расслабься, это не то, о чём ты думаешь, — возвращается в беседу Сальваторе. — Мы просто сделали несколько звонков, и, как выяснилось, её присутствие требуется в Нью-Йорке. Мы просто выполнили кое-какие договоренности.
— Какие такие договоренности?
— Ну те, чтобы она вернулась домой. Да ладно тебе, даже ты понимаешь, что ей здесь не место.
Всё, с меня достаточно. Мне нужно найти её до того, как они начнут осуществлять свой план. Я смело встречаюсь со взглядом моего отца.
— Просто чтобы тебе стало ясно, старик. Она принадлежит мне и только мне. И если кто-нибудь попытается встать между нами — я уничтожу их, и не заблуждайся на этот счёт.
Затем я сильно хлопаю дверью и иду на поиски моей таинственной девушки.
СКАРЛЕТТ
— О, твоё платье просто очаровательно, — мурлычет она. — Где ты его купила?
Я ненадолго закрываю глаза, вспоминая то, где нахожусь, и напоминая себе, что не стоит устраивать сцен. По крайней мере не здесь. Мне даже не надо утруждать себя, чтобы повернуться к ней лицом, потому что я уже и так знаю, кто она такая, не глядя. Та самая девушка, запечатленная на снимке в рамочке, что стоит на столе Сальваторе. Они так похожи. Тот же заостренный нос, глаза и столь же раздражающий акцент. Можно даже сказать, что она практически идеальная, если бы не эта её небольшая кривоватая улыбка. Она — точная копия своего отца.
Женщина делает глоток своего коктейля Олд Фешн (прим.: классический состав и пропорции: Бурбон (американский виски) — 50 мл; Ангостура (травяная настойка) — 5 мл; сахар-рафинад — 2 кусочка; апельсиновая цедра — 1 штука; коктейльная вишенка — 1 штука; лёд в кубиках — 200 грамм; содовая — 10-15 мл (необязательно)) пока ожидает мой ответ, но я решаю заставить её подождать, пока не прикончу свой бокал шампанского «Krug Rosé» и прежде чем уделю ей моё безраздельное внимание, которого она наверняка не заслуживает. Она думает, что её слова могут залезть мне под кожу, но я завязала с людьми, которые думают, что у них есть хоть какое-то преимущество надо мной.
— Не там, где ты, — я немного наклоняю свой бокал в сторону её явно оплаченной груди. Самодовольная улыбка исчезает с её лица, и её заменяет яростный блеск.
— Он до сих пор любит меня! — выражение её лица говорит мне, что она верит в свою ложь, и теперь мы начнём враждовать (невероятно, но факт!) — из-за мужчины.
Я издаю лёгкий смешок.
— Хочешь узнать секрет? — я наклоняюсь к ней ближе, затем быстро оглядываюсь по сторонам, как будто меня волнует, что кто-то может услышать, что я собираюсь сказать дальше. — Я не гонюсь за его сердцем, — шепчу я. — А только за тем, что у него в штанах.