Если бы я только на секунду перестал думать своим членом, я бы уделил больше внимания одинокому ублюдку в костюме от Армани, сидящему на скамейке в парке и делающего вид, что читает сегодняшнюю газету. Если бы я не позволил себе в сотый раз за сегодняшний день погрузиться в мысли о ней, я бы уловил, как он наблюдает за ней, и запомнил его чертово лицо, но я этого не сделал.
Вместо этого я просто последовал за ней домой, убедившись, что она благополучно добралась, как я делаю каждую ночь.
СКАРЛЕТТ
Струйка тонкого серого дыма вьется в воздухе, душит меня, когда я спускаюсь вниз по ступеням. Тягучий аромат пережаренной еды явно свидетельствует о том, что миссис Перл снова готовила. Запах гари давно въелся в волокна ковра, однако женщина всё равно отказывается пользоваться кухонным таймером. Когда я впервые приехала в её дом, я задавалась вопросом, почему все детекторы дыма свисают с потолка, нуждаясь в ремонте. Однако уже во вторую мою ночь здесь я наблюдала за тем, как она тыкает старой метлой по последнему упрямому датчику пожарной тревоги, который отчаянно боролся за свою жизнеспособность. У бедняжки не было ни единого шанса против неё.
— Добрый вечер, милая, — хрипит она прокуренным голосом. Когда я направляюсь на кухню, меня приветствуют кухонные приборы, покрытые за десятилетия слоем жира. Как и всегда, она экспериментирует с абсурдными ингредиентами, на этот раз пытаясь на скорую руку что-то приготовить из того что, судя по всему, осталось от спагетти и коробки полуфабрикатов.
Это было досадное совпадение, что ее муж скончался как раз незадолго до моего приземления в Саванне, оставив ей пустой дом и стопку неоплаченных счетов с последними предупреждениями (прим. последнее предупреждение обычно о выселении). Она разместила объявление о сдаче комнаты в газете, а так как это было дёшево, я быстро ухватилась за него.
— Привет, миссис Перл. Пахнет чем-то вкусным, — я улыбаюсь, потому что эта женщина умеет заставить моё сердце радоваться даже тогда, когда у него нет на это причин.
— Ты как раз вовремя, милая, — она заглядывает в духовку, надеясь на то, что всё, что внутри, не сгорит, как сегодняшний завтрак. — Я просто делаю кое-что особенное. Я называю это — «Сюрприз Саванны»! — она открывает дверцу духовки и вынимает какую-то обугленную запеканку из спагетти.
— Осмелюсь спросить, в чём заключается сюрприз? — подразниваю её я.
Её седые волосы заколоты в неряшливый пучок, а фартук, повязанный вокруг талии, гласит: «Осторожно, несу горячее!». Я по достоинству оценила то, что она из того типа женщин, которые устраивают настоящий хаос, а также заставляют тебя чувствовать себя как дома.
— Фисташки! — победно отвечает она. — Почему бы тебе не присесть? Ты и глазом не успеешь моргнуть, как ужин будет на столе! — она щиплет меня за щёки и одаривает своей беззубой улыбкой.
— Вы слишком добры ко мне, миссис Перл, — я нежно обнимаю её, и она возвращает объятье так, как всегда делала моя мама. Забавно, как что-то такое простое, как объятье, может заставить Вас снова почувствовать себя целой. Даже если это всего лишь на несколько секунд. — Хотя у меня был очень плотный обед, — произношу я, похлопывая себя по животу. — Как насчет того, чтобы я приготовила что-то особенное завтра вечером, и мы вместе поужинаем?
Я ценю её доброту, но даже если бы она умела готовить, я бы никогда не приняла от неё еду, зная, что она нуждается в ней гораздо больше, чем я. По той же причине я всегда стараюсь, чтобы электричество и вода были оплачены до того, как счета попадут в её почтовый ящик.
— Отличная идея, — я вижу, как колёсики вращаются в её голове, когда она потирает щёку, пытаясь решить, чего же она хочет, чтобы я приготовила. — Как насчет салями с шоколадом и жаренными маринованными огурчиками? — морщины собираются вокруг её глаз, когда она улыбается.
— Будет сделано, — подмигиваю я. — Спокойной ночи.
Я слегка машу рукой, прежде чем выскользнуть через скрипучую заднюю дверь. Ночь удушлива, а влажность поражает меня в тот же момент, когда я ступаю во тьму.
Ненавижу это место — Саванну. Я совсем не вписываюсь. Я с подозрением отношусь ко всем, с кем сталкиваюсь, и знаю, что они так же подозрительны. Никто никогда не подготовит тебя к смерти. Они никогда не посадят тебя в школу за парту и не предупредят о том, как трудно будет наблюдать за тем, как люди, которых ты любишь, — ускользают. Как они смогут двигаться дальше и уйти в лучшей место — без тебя.
Я делаю глубокий вдох и мысленно готовлюсь к очередной ночи разочарований. В этом городе ответы даются нелегко.
Мой отец однажды сказал мне: «Мир больше нуждается в любви, потому что грех не может существовать среди любви», — Хотела бы я, чтобы его слова были верными и чтобы я по-прежнему видела мир его глазами, но это не так просто.
Нравственные нормы укоренились в нашей культуре, они надёжно упакованы и преподнесены нам с поклоном в религиозных текстах и пословицах. Они предупреждают, что когда мстишь — делать это нужно только пропорционально тому, что было сделано против Вас. Око за око. Смерть за смерть. И хотя мой отец всегда проповедовал любовь и прощение, ему никогда не приходилось иметь дело с последствиями того, что кто-то жестоко убил его любимых.
Мне говорили, что Бог — главный судья, но мне много чего говорили. Некоторые обиды невозможно отпустить, а некоторые несправедливости требуют возмездия. Моя жажда возмездия пустила глубокие корни. И пока эта несправедливость не будет исправлена, для меня немыслимо обрести умиротворение.
Глаза — они повсюду. Сверлят дыры в моей пустой душе. Наблюдают за мной. Следят за мной. Хотят меня. Особенно пара пронизывающих голубых глаз с серебристыми крапинками и янтарными частичками преследуют меня всю ночь. Они замечают каждый раз, когда я делаю глубокий вдох, и каждый глоток терпкого виски с восхитительной горечью. Они анализируют меня. Запоминают меня.
Надеюсь, именно меня они хотят. Ни мою выставленную грудь, ни мои ноги, подчёркнутые парой шестидюймовых шпилек. Потому что сегодня ночью — он нужен мне. Мужчина с ледяными голубыми глазами в дорогом костюме Армани с газетой в руках.
Вы многое подмечаете, когда становитесь парой внимательных глаз.
У меня нет привычки каждый вечер посещать одни и те же подпольные клубы. Обычно я вхожу, получаю необходимую информацию, а затем перехожу к следующему. Этот выглядит почти точно так же, как и другие, что я уже посетила. Та же тёмная деревянная барная стойка, тот же медный потолок и голые кирпичные стены. Та же скрытая дверь, охраняемая телохранителем без мозгов и с тем же паролем, чтобы попасть внутрь. «Канарейка».
Я встаю из-за своего одинокого столика на одного и приближаюсь к тихому бару с моим пустым стаканом. Я располагаюсь между мужчиной с блуждающим взглядом и свободным табуретом и слегка покачиваю моим стаканом в воздухе. Кубики льда звенят от прикосновения друг к другу, привлекая внимание бармена. Я улыбаюсь ему, когда мой стакан скользит по лакированному дереву, оставляя за собой след холодной воды.
— Повторите, пожалуйста, — я удерживаю тон голоса низким и бархатистым. Мужчина барабанит пальцами по барной стойке, пока притворяется, что читает газету. Его сильная челюсть вечно выражает неодобрение, но морщинки вокруг глаз придают ему озорной вид. Он старше меня, и, если бы мне пришлось угадывать, я бы дала ему около тридцати. Он пахнет мылом, сандаловым деревом и деньгами, и я уверена, что если бы я просидела здесь достаточно долго, то смогла бы напиться только одним его ароматом.
— Запиши на мой счет, Маркус, — инструктирует он нашего бармена, не отрывая взгляд от газеты.
Его плавный южный тягучий рокот как изящная фортепианная музыка.
Бармен кивает головой в знак подтверждения, когда я занимаю место рядом с мужчиной.
Упоительное возбуждающее гудение направляется прямо в мой мозг, и я чувствую, как моё сердце пульсирует в висках, но это не от виски. По крайней мере, это то, что я говорю сама себе. После нескольких месяцев бесконечных поисков, я исчерпала практически все зацепки. И я надеюсь, что у этого мужчины есть информация, которая может привести меня к чудовищам, убившим моих родителей.
— Спасибо, — я заправляю прядь волос за ухо. — Прости, но я не расслышала твоего имени.
— Бью Беллами, — звук его голоса согревает моё тело, когда он поворачивается ко мне лицом. Зрительный контакт может быть опасным. Он устанавливает господство одним лишь взглядом. Интенсивность в его глазах гипнотизирует и требует внимания, а интимность в его взгляде мощнее любых слов.
— Что привело Вас в Саванну, мисс... — он позволяет этому вопросу зависнуть на губах, когда смотрит на меня, чтобы подтвердить имя, которое, я уверена, он и так уже знает.