Поэтому я беру шот и вливаю в себя содержимое под разочарованный вздох девчонок.
Появление Синтии в тот момент, когда я опускаю пустую рюмку на стол, спасает меня от взгляда Баса.
Как только я возвращаю бутылку ей со словами:
— Теперь твоя очередь, — Бас покидает комнату так же тихо, как и пришел.
Глава 4
Талия
— Спасибо что согласилась подбросить до «Бейсайд»! — говорю я, сползая по сиденью черного «Порше» с низкой посадкой.
— Всегда в твоем распоряжении, подруга, — Синтия дергает рычаг, включая скорость. Она ухмыляется, слыша, как двигатель набирает обороты, затем мы срываемся с места под визг колес.
— Так что же случилось после восьми лет? — спрашиваю я, когда мы устремляемся к набережной.
— С моим парнем?
— Да, почему ты с ним порвала?
Она сужает глаза.
— Он слишком подавлял меня. Я поняла, что если хочу быть счастливой, я должна сама контролировать свою жизнь, должна выбраться из его тени.
Я улыбаюсь.
— Уверена, что реализация твоего плана была очень освобождающей.
Ее глаза сверкают, когда она бросает на меня короткий взгляд.
— Ты даже не представляешь. Делать то, что хочу я сама, очень раскрепощает. Хотя это и не было легко и просто. Пришлось учиться планированию, дотошно обращать внимание на детали. Меня даже принесло сюда, чтобы выполнить часть моего плана под названием «найти нового парня». Ни за что бы не подумала, что буду посещать мероприятия для одиночек, но вот я здесь, немного нервничаю, но все равно веселюсь.
Слегка хмурю брови. Ничего не могу сделать, задумываюсь о собственном ухабистом жизненном пути. Я закончила Колумбийский, полная надежд и мечтаний, и даже подумать не могла, что моя карьера в «Трибьюн» закончится, еще даже толком не начавшись. Я только полтора года отработала в качестве следственного репортера в газете «Трибьюн», когда несущийся на максимальных скоростях поезд моей карьеры сошел с рельсов. Все потому, что мой надежный информатор по делу, которое я тогда расследовала (торговля людьми под прикрытием стрип-клуба), оказался мошенником. Главный редактор прикрыл мою историю и, прежде чем я нашла нового информатора, вся нелегальная операция была уже закончена.
К сожалению, моим самым большим делом до работы в «Трибьюн» была статья для газеты колледжа, но я написала ее анонимно. И хоть у меня в запасе было несколько хорошо принятых маленьких статеек для «Трибьюн», у меня не осталось больше ни одной «большой истории», чтобы как-то компенсировать свой полнейший провал для «Трибьюн».
Но я ни разу не пожалела, что написала ту статью для колледжа анонимно. Там я сыграла важную роль в разоблачении круговой поруки из наркобизнеса и шантажа — победа, ставшая для меня как личной, так и профессиональной. Моя анонимность обеспечила защиту моего главного источника — девушки по имени Мина Блэйк, наследницы империи Блэйков. Только Мина и мой редактор знали, что я автор той статьи.
Определенно, мне не хватает возможности вести расследования, разоблачать незаконные действия (понижение в должности в газете «Трибьюн» сродни самоубийству в журналистском мире), хотя моя писательская деятельность по-прежнему позволяет мне раскрывать тайны. Просто другим способом. Конечно, люди склонны забывать и, может, в один прекрасный день у меня появится шанс участвовать в журналистском расследовании, но гарантий на это никаких нет. Вздыхаю про себя и смотрю, куда едет Синтия.
— А что если, несмотря на всё твое тщательное планирование, что-то пойдет не так?
Она сжимает губы, потом пожимает плечами.
— Я приспособлюсь. Я уже так делала. И смогу снова.
— Гибкость — это хорошо, — киваю я.
— Многогранность — это ключ. — Припарковав машину у тротуара в нескольких минутах ходьбы до доков, она выключает зажигание. — Это еще одна вещь, которую я поняла на моих бесчисленных сеансах терапии. Чем больше переменных ты можешь контролировать, тем лучше твой план. Сложные планы готовят тебя к тому. Что ты раньше не мог.
Синтия вылезает из машины и улыбается мне с уверенностью, которой можно только позавидовать. Я тоже выбираюсь. Она не красавица в общепринятом понимании этого слова, но источает вибрации, а ее глаза сияют тем особым светом, который говорит мне, что она не сдастся, пока не добьется своего. Не это ли половина дела в погоне за счастьем? Принимать как данность, кто мы есть, и делать то, что мы хотим?
И чего же хочу я? Моя тетя права в том, что окончание моей последней книги означает, что я на перекрестке судьбы, и я понятия не имею, какой путь выбрать. Ни одной достойной следующей книги идеи не пришло мне в голову. А путь назад, в журналистику, пока закрыт для меня. Кажется, я застряла в тупике.