— Если у тебя есть триггеры, я должен о них знать. Только так я смогу справиться с ними.
Я глубоко вздыхаю и прижимаю наши руки к груди. Закрыв глаза, я позволяю себе вернуться в тот день, чтобы он понял.
Я настолько сосредоточена на домашнем задании по математике, что не слышу, как Хейз входит в дверь, соединяющую наши квартиры, пока его горячее дыхание не касается моей шеи.
— Над чем трудишься, Талия?
Сейчас Амелия в гостиной, увлеченно смотрит свое любимое ТВ-шоу. Вот почему я здесь. Не могу думать под орущий телевизор, а у меня через пару дней контрольный тест. У меня нет времени выслушивать дерьмо Хейза. Ну почему Уолт снова оставил дверь незапертой?
Сердце пускается в пляс, я смотрю правее, затем цежу сквозь зубы:
— Пытаюсь сконцентрироваться, а ты не даешь.
Ладонь Хейза ложится на мою тетрадь, полностью ее перекрывая, а он склоняется ко мне.
— Как насчет того, чтобы сначала сконцентрироваться на мне?
Он воняет дымом и пивом. Пытаюсь совладать с дыханием, но паника побеждает.
— Уолт… — кричу я предостерегающим голосом.
Хейз нависает надо мной, и, так как Уолт не отзывается, я сдаюсь.
— Позанимаюсь где-нибудь в другом месте, — говорю я злым голосом. С раздражением захлопнув книгу, я встаю, затем с силой придвигаю стул к столу.
Прежде чем я успеваю взять книгу, Хейз хватает мою руку и заводит ее за спину. Положив вторую руку на мою шею, он толкает меня через спинку стула, прижимая щекой к столу.
— После сегодняшнего дня, ты больше никогда не посмеешь разговаривать со мной в таком тоне, — скрипит он мне в ухо.
Отпустив мою шею, он еще сильнее выкручивает запястье. Его голос твердый и злой, его действия гораздо жестче, чем когда-либо раньше.
Когда я слышу звон пряжки ремня и звук расстегивающейся ширинки, я снова зову Уолта. Сейчас меня не заботят угрозы Хейза по отношению к Уолту. Все, о чем я думаю, это о происходящем здесь и сейчас.
— Заткнись, если не хочешь привлечь любопытное отродье, — говорит Хейз, темп его дыхания меняется по мере освобождения из штанов.
Из-за своего страха я совсем забыла про Амелию. Его фраза отрезвляет меня, и я призываю все силы, чтобы не закричать, когда он хватает мою вторую руку и тоже заводит ее за спину. Когда он оборачивает мои пальцы вокруг своей эрекции, меня пронзает отвращение. Он испускает глубокий стон и прижимается к моей заднице.
Желчь поднимается по моему горлу, и я давлюсь. Пытаюсь вырвать свою руку, но его пальцы сжаты вокруг моих, держа член в тисках.
— Даже не думай останавливаться, — предупреждает он, сильнее вдалбливаясь бедрами, и глубоко стонет.
Все, что мне остается — это лежать там, пока ублюдок использует мою руку, чтобы дрочить на мою обтянутую джинсами задницу. Когда он кончает, он шлепает меня, а потом втирает свою сперму в джинсы на ягодицах и между моих ног. Схватив меня между ног одной рукой, другой он вцепляется в пучок и с силой дергает, пока мое ухо не оказывается настолько близко, что он может с удовлетворением пропыхтеть:
— Думаю, ты идеальна для траха. Жду не дождусь.
Слезы текут к вискам, когда я умолкаю. Мой голос охрип, пока я рассказываю Себастьяну о Хейзе.
Рука Себастьяна оборачивается вокруг моего лица. Схватив щеку, он тянет меня, пока я не поворачиваюсь. Прижав свой лоб к моему, он шепчет тусклым от боли голосом:
— Сколько тебе было?
Я кладу руку на его челюсти и чувствую ходящие от напряжения желваки.
— Тринадцать.
Он застывает на месте.
— Им был твой сосед? Тем взрослым, кто сделал это с тобой? — спрашивает он низким напряженным голосом.
Я киваю.
— Он был бизнес-партером Уолта — тетиного бойфренда. Они готовили и сбывали наркотики, и втянули меня в свои делишки, когда я была маленькой.
— Я убью сукиного сына! Неважно, сколько времени прошло! — рычит Себастьян, его интонации безжалостны и мстительны.
Каждая клеточка его тела вибрирует от ярости, и я крепко прижимаюсь своей грудью к его и говорю успокаивающим голосом:
— Хейз загремел за наркоторговлю. Он за решеткой.
— Не за то его посадили, — цедит он голосом, полным жаждой возмездия. Потом он нежно, несмотря на свою злость, сжимает мое запястье: — Куда, черт побери, смотрели Уолт и твоя тетя?
— Тетя никогда не знала, а Уолт мертв, Себастьян. Все призраки моего прошлого живут только в моей голове, — со вздохом заканчиваю я.