— Почувствуй, как я владею тобой, Талия, — говорит он жестким, гортанным голосом.
И Себастьян кончает продолжительно и мощно, его толстый член пульсирует глубоко во мне, а я вцепляюсь в его скульптурные плечи и спину, чувствуя себя взятой, принадлежащей и основательно порабощенной его дикой первобытностью.
Несколько минут мы не двигаемся, единственный звук в комнате — наше тяжелое дыхание. Будучи все еще похороненным внутри меня, Себастьян поднимает голову с ошеломленно-недоверчивым выражением глаз.
— Что ты делаешь со мной?
Я провожу пальцем по его подбородку:
— Думаю, то же самое, что и ты со мной.
Он трясет головой:
— Я всегда пользуюсь презервативом.
Я разглаживаю его нахмуренный лоб:
— Не беспокойся. Я на таблетках. Все в порядке.
Облегчение, промелькнувшее на его лице, на миг пронзает меня в живот. Мне не нравится, что это волнует меня. Я начинаю скользить, чтобы выбраться из-под него, но он ставит обе руки по бокам, и я в ловушке.
— Куда ты?
— В ванную.
Он хмурится:
— Это так необходимо?
Я киваю:
— Мне надо помыться.
Хищная улыбка трогает его губы:
— Ты останешься здесь.
Он двигает бедрами, и с удивлением я понимаю, что он снова твердый внутри меня. Я в шоке распахиваю глаза, а он низко высокомерно усмехается, а затем целует меня, его язык скользит меж моих губ, чтобы встретиться там с моим языком.
— Хотеть тебя три года — это чертовски долгий срок, — бормочет он напротив моего рта. — Ты никуда не пойдешь.
***
Я просыпаюсь оттого, что Себастьян опирается на мое плечо, чтобы нажать кнопку на своих часах. Он оставляет их на тумбочке, лежащими на ребре, и подсветка все еще работает, пока он переползает обратно. Я внимательно рассматриваю часы, пока не гаснет циферблат. 1:11. Не на это ли время три года назад они были запрограммированы?
Поцеловав мое плечо, Себастьян выскальзывает из кровати, направляясь в ванную. Как только он закрывает дверь, я беру часы и нажимаю пару кнопок. Он завел их на одно и то же время на каждый день недели, одиннадцать часов утра. Почему?
Услышав звук смываемой воды, я быстро нажимаю кнопки, возвращая их в исходное положение, и кладу часы обратно на тумбочку. Тринадцать секунд спустя он заползает в постель и оборачивает руку вокруг моей талии. Подтянув меня ближе к своему твердому телу, он носом зарывается в сгиб моей шеи и в волосы, его голос сексуально вибрирует за спиной:
— Я знаю, что ты проснулась.
Я разворачиваюсь в его руках и смотрю на него, поглаживая его мускулистую грудь.
— Твои часы были заведены на это же самое время три года назад. Расскажи мне о значении 1:11?
Он молчит секунду или две, затем подтягивает меня ближе и целует в лоб. Положив подбородок мне на макушку, тихонько говорит:
— Это напоминание.
Он придерживает мой затылок, пока говорит, прижимая меня ближе, и я нюхаю его кожу. Люблю сочетание дезодоранта и чисто мужского мускусного запаха.
— Напоминание чего? — бормочу в его плечо.
Его руки смыкаются вокруг меня:
— Быть усердным. Осведомленным. Готовым.
Я обнимаю его и поглаживаю спину:
— Готовым к чему?
Он вздыхает:
— Просто... быть готовым.
Больше он ничего не произносит. Начинаю целовать его грудь, когда внезапно понимаю, что задняя поверхность часов была абсолютно гладкой под моими пальцами. Что стало с инициалами? Я отклоняюсь и смотрю на него, мое сердце сильно бьется.
— Когда у тебя появились эти часы?
Он смотрит на меня сверху вниз.
— На прошлой неделе. Мой дядя завещал их мне, так что адвокат отдал их сразу же, как только я подготовил документы на смену фамилии. — Заглушая смех, он нежно улыбается. — Даже спустя три года после смерти, Джек продолжает вызывать у меня ощущение, что я часть его семьи.
Я сверкаю глазами, меня пронзает шок.
— Часы — это семейная традиция?
Он медленно качает головой, нотки горечи появляются в его голосе:
— Не совсем. Часы были подарены дядей взамен тех, что я потерял.
— О, понятно, — говорю я настолько спокойно, как могу.
Черт! Себастьян так и не получил часы, что я оставила для него? Что случилось? Почему его сестра не передала ему коробочку? И если он не получил часы, это значит, что он так и не знает, что я — Рэд. Не удивительно, что он не спросил меня о той ночи, одиннадцать лет назад. Он так и не знает. Я сжимаю губы, пока облегчение и волнение воюют у меня в голове. Скорее всего, Себастьян не видел надписи на задней поверхности тех часов, которые получил и отдал мне в один и тот же день.