Множество блюд готовят белорусы из овощей: холодник, капусту, грыжанку (из брюквы). Овощи употребляли сырыми, добавляли в другие блюда. Капусту, огурцы, свеклу квасили и солили. В большом почете были грибы — свежие, сушеные, соленые, маринованные, а также лесные ягоды — черника, голубика, земляника, калина, брусника, малина, клюква и др. Фрукты (яблоки, груши) и ягоды сушили, мочили, из них готовили варенье, напитки (березовик, медуха, кленовик, сыта, сбитень), узвары, кисели. Характерной особенностью белорусской народной кулинарии являлось наличие вегетарианских блюд. Среди них наиболее распространенные кулага из черники или голубики с примесью пшеничной муки и сахара, саладуха — каша из ржаной или пшеничной муки и солода, различные блюда, изделия и напитки из овощей, картофеля, фруктов, ягод, дикорастущих растений.
— Слов нет, драники у белорусов хороши. Да и вообще нет блюда из картошки, которое бы не было в особинку, не запомнилось на вкус. Чем же так привязали к себе клубешки наших собратьев, что их стали называть нежно и метко — бульбашники (от слова «бульба», то есть картошка)?
— Она, родимая, для белорусов, как, впрочем, и для нас, стала поистине «вторым хлебом». Попробуй выживи мы без картошки, ее очистков в послевоенную бескормицу. А сейчас без этих шести соток попробуй выдюжи народ, если что ни день, то правители наши вытряхивают из рукавов сюрпризы в виде новых тарифов и новых безумно растущих цен.
Вот едим ее, родимую, жареную, пареную, толченую, во всяком ее виде — и не надоедает она, потому что вкусна. И не задумываемся мы, насколько она полезна и даже целебна. А стоило бы. В одном килограмме картофеля — 840 калорий, углеводы, белки, соли, витамины. С единицы площади он дает больше крахмала (а значит, и спирта, и многих других производных), чем это под силу любому из хлебных злаков. С одного картофельного гектара, например, можно получить 1700 л спирта, тогда как с гектара ячменя выйдет всего лишь 360, ржи — 350 л, а из овса и проса — и того меньше.
Недаром выдающийся агроном, академик Д. Н. Прянишников сказал: «Выращивать картофель — это то же, что получать три колоса там, где раньше рос один».
— И все же, и все же… Мы знаем, с каким трудом приживалась эта культура на российских просторах. Мешок клубней, посланный Петром I Шереметеву во время его первого заграничного путешествия, вместе с повелением разослать их по всей России «на расплод» не принесли ни малейшего результата. Почему?
— Косность, иного объяснения я не нахожу. А может, отторжение иностранного поименования. Ведь клубни поначалу называли туртуфелями. Не привели к массовому «расплоду» и усилия Екатерины II. При ней ведь был издан сенатский указ «О разводе и употреблении земляных яблоков…». Хуже того, случались и «картофельные бунты».
Только через 30–40 лет картофель утвердился как главенствующая культура. А пермяки, к примеру, встретившие повеление императрицы о разведении туртуфелей «картофельными бунтами», уже «употребляют оную печеной, вареной, в кашах и делают также пироги и шаньги; а в городах сдабривают супы, готовят с жарким и делают муку для приготовления киселей». Так сообщается в «Хозяйственном описании Пермской губернии», изданном в 1804 году. Там же говорится о товарности, сортовых достоинствах плода: «Деревенские жители довольно уже продают картофеля в городе Перми; часто видеть случается отменной крупной белой картофель, в Пермской губернии разводимой, которою почва весьма к тому способна».
— Способна-то способна, но вот я у белорусов не видел приплода больше 5–6, в лучшем случае 7 клубней. В России так же. Что, селекция не позволяет? Не доживемся ли мы с таким приплодом до очередной голодушки?
— Подчас задумываешься и об этом. Ведь еще зачинатели агрономической науки в России Болотов, Грачев, Никитинский ставили на своих опытных делянках рекорды. Еще в 1770 году Вольное экономическое общество в своих «Трудах… к поощрению в России земледелия и домостроительства» обнародовало «Примечания о картофеле Андрея Тимофеевича Болотова». Там есть описание очень интересного опыта. Он состоял в том, «что я нарезал картофельной травы, сажал оную по примеру мяты без кореньев и хотел видеть, примется ли она. Она, к великому моему удовольствию, не только принялась очень скоро, но от каждого посаженного сим образом без корня черенка к осени родилось по 20 и более (!) яблок. Сие средство к поспешествованию урожая полюбилось мне еще больше прежнего, и для того повторял я сей опыт несколько раз с потребными к тому примечаниями».