По мере возможности в каждый стакан добавлять по 5—10 капель 3 %-ной перекиси водорода, а в 2-литровый термос — 1 столовую ложку перекиси и 1 чайную ложку соли.
Не менее важно, что само по себе голодание приводит кислотно-щелочной баланс к норме (7,2–7,4), который при любых заболеваниях и с увеличением возраста уменьшается, в результате чего организм закисляется, что является основой для любого заболевания, в том числе онкологии, и в такой среде развивается любая микробная (вирусы, грибы, бактерии, глистная инвазия) патология.
РОССИЙСКАЯ КУХНЯ
Важен за столом не пир, а мир. Животу и здравию
Уж сколько копий поломано, каким должен быть стол у россиянина. Кто-то откровенно жирует — достаточно посмотреть на фигуры наших народных депутатов — аж пиджаки лопаются и не сходятся на животе. А кому-то жалкая пайка в виде непонятно кем и по каким меркам рассчитанной «потребительской корзины».
И все-таки, что есть и как есть знает лучше других Иван Павлович Неумывакин, сотни раз перепроверивший стандарты «калорийщиков» и физиологические нормы потребления.
Ему и карты в руки и в этом разделе.
— Иван Павлович, мне посчастливилось побывать на выставке работ самобытнейшего художника-графика Владимира Любарова в галерее «Дома Нащокина». Назвал он ее по-бытовому просто и непритязательно: «Едоки». Но сколько в этом поэзии жизни! Оказывается, еда практически живая. И серые макароны по-флотски, которые уминает арестант братан, и батон, лежащий на столе, и банки с засолкой огурцов и лука («Света приготовила закуску на зиму»), и рыба над столом едоков из серии «Еврейское счастье», и трогательный тортик с резаком, которые смахивают на несбывшееся женское счастье, и даже головка чеснока — все живое! Мы забыли об этом или не знали?
— Наверняка знали, но забыли об этом. Вспомним жаркую сенокосную пору с ломтем хлеба, кусочком сала и крынкой молока. Или поданные на стол пышущие пироги, испеченные в русской печи бабушкой-умелицей. Или те же деревенские щи. Сколько же в них труда и поэзии.
Читаешь давние источники еще с «ятями», как жили наши предки, и ни на минуту не усомнишься в том, что они одухотворяли простейшую, казалось бы, еду, видели в ней высокую поэзию.
— Вы знаете, в каком-то старом источнике натолкнулся на интересную мысль: крестьяне считали, что их пища лучше «барской». На вопрос: «Чем же лучше? — отвечали. — Мы едим то, что нам Бог даст, и не выдумываем себе разных яств… За это-то Бог и благословляет наше здоровье».
— Это так. «Божий хлебушка» составлял основу пищевого рациона и не считался скудной пищей. Повседневной едой считались ржаной хлеб, щи, картошка, редька и молоко. Масло и сметана лишь в качестве приправы. Пища считалась скудной, когда ничего нет, кроме небеленых щей (подобный «стол» встречался летом в семьях, не имеющих коров). К изобильной пище относили лапшу, кашу, молоко, говядину, которую ели в осенние храмовые праздники. Для почетных гостей жарили мясо, пекли пироги, катали лапшу, делали «яечню».
Состав еды зависел от времени года. Все было расписано: ежедневная пища, скоромная и постная, а также описания чаепитий, завтрака, ужина, обеда.
Мы же нынче — кто во что горазд. Праздники смешались с буднями. Кто погонорливей, да с мошной, устраивает себе сплошные праздники.
Простоте бытия крестьян нам бы надо поучиться. В то же время мы помним колоритную фигуру хлебосольного и не умещающего свое тело в карету Петра Петровича Петуха из бессмертных гоголевских «Мертвых душ». Помните, как он изобиделся на гостя, который заявил, что он сыт, так как только что после обеда. «Что мне в вас после обеда, сударь?» — буквально взревел помещик.
А помните его присказки, когда приказчик ротозей Емельян и вор Антошка начали метать на стол разные фирменные блюда? Чуть замечал у гостя один кусок, подкладывал ему другой, приговаривая: «Без пары ни человек, ни птица не могут жить на свете». Съедал гость два, тут же подваливал ему третий, приговаривая: «Что же за число два? Бог любит троицу». Съедал гость три — он ему: «Где же бывает телега о трех колесах?
Кто же строит избу в трех углах?». На четыре у него была своя поговорка, на пять — своя.
Чичиков съел чуть не двенадцать ломтей. И подумал: «Ну теперь ничего не приберет больше хозяин». Не тут-то было: хозяин, не говоря ни слова, положил ему на тарелку хребтовую часть теленка, жаренного на вертеле.