– Хорошо иметь такую мать, – сказал Уилл наконец. – Ты знаешь, как она умерла?
– Нет, – ответил Джо. – Она заболела, когда меня не было дома. Я вернулся и увидел, что племя оставило ее и ушло. Она умерла. Отец, он умер сильно раньше. Медведь задрал. Я тогда тоже ушел от племени. Потом шел, шел, шел на восток, пришел в Корнуолл. У меня там дядя. Брат отца.
Джо умолк, и Уиллу как-то расхотелось расспрашивать дальше. Шел час за часом; мерное дыхание юного индейца показывало, что он крепко спит. Стояла полная темнота, какая только и может быть в безлунную дождливую ночь в густом лес у. Хотя мальчики лежали на расстоянии чуть больше фута друг от друга, Уилл не мог различить во тьме лицо Джо или рассмотреть стволы деревьев у самого входа в их шалаш. Он, кажется, начинал понимать, что имела в виду Библия, говоря об ужасе тьмы кромешной. Впервые в жизни у него не было возможности оказаться при свете, как только захочется. Что бы ни происходило этой ночью во тьме, клубящейся перед его напряженными глазами, придется ждать до утра, чтобы что-нибудь увидеть. Потом он вспомнил о диких свирепых зверях, которые беззвучно рыскали в поисках добычи во мраке за деревьями. Уилл невольно начал представлять, как страшно, когда во тьме тебя вдруг хватает когтистыми лапами неведомая тварь – может быть, ягуар, о котором так легкомысленно упомянул мистер Донеган. Неожиданно мальчик вздрогнул и почувствовал, как волосы на его голове встали дыбом, а по позвоночнику пробежала ледяная волна – он услыхал звук, который заставил его вскочить, взметнув фонтан сосновых иголок. Да, сомнений не было: звук послышался вновь, и Уилл резко втянул воздух, словно упал в ледяную воду. Это был звук тихих, крадущихся шагов в подлеске, среди плотного занавеса из сухих сосновых ветвей. Кто-то кружил рядом с их шалашом и подходил все ближе! Уилл больше не мог терпеть. Он потряс товарища за плечо. Глубокое сонное дыхание Джо прервалось – индеец проснулся мгновенно.
– Джо, – прошептал Уилл, – там кто-то ходит…
Джо приподнялся и с минуту внимательно прислушивался к шагам снаружи. Потом хмыкнул и снова улегся.
– Оно… оно опасное? – чуть заикаясь, спросил наконец Уилл. Хотя реакция Джо его порядком успокоила, он все же хотел бы иметь представление о ночном госте.
– Кого ты можешь услышать, тот не опасный, – ответил Джо. – Опасный зверь, он ходит тихо. А это только старина дикобраз.
– Откуда ты знаешь?
– Просто ни один другой зверь не смеет делать такой шум, – объяснил индеец. – Только старина Колючка. Он знает: его никто не тронет. И шумит, не боится, – и с этими словами Джо вновь уснул.
Уилл попытался последовать его примеру, но не смог. На конец шаги затихли; теперь не было слышно ничего, кроме завывания ветра и шороха дождя. Но только он начал засыпать, как откуда-то сверху послышался звук, напоминающий звон колокольчика. «Динь-динь-динь», – потом пауза и снова: «Динь-динь-динь» в каком-то неземном, жутковатом ритме.
– Ну и ночка, – пробормотал Уилл. – И что у нас теперь в программе? – и он повернулся, чтобы разбудить товарища, но тот уже сидел, так же озадаченный звуком колокольчика.
– Что это, Джо? – во второй раз за ночь Уилл задавал этот вопрос.
– Не знаю. Думаю, индейский демон.
– Ты что, боишься?
– Да, – честно признался Джо.
Этот ответ почему-то вернул Уиллу часть утраченного мужества.
«Динь-динь-динь», – вновь зазвучал невидимый колокольчик – откуда-то из пронизываемых дождем сосновых ветвей в сотне футов над ними. «Динь-динь-динь», – теперь уже меньше чем в полусотне футов. Казалось, оно, чем бы оно ни было, спускается к шалашу.
– Я боюсь волков и пантер, – воскликнул вдруг Уилл, вскакивая, – но не индейских демонов, потому что их не бывает! – Он схватил сухой сук и, дрожа (скорее от холода), выбрался из шалаша.
– Лежи тихо, – посоветовал Джо. – Ты не трогаешь демонов, демоны не трогают тебя.
Но Уилл тем не менее вышел во тьму, потому что хотел восстановить свое достоинство в глазах Джо после истории с дикобразом.
«Динь-динь-динь», – прозвенело прямо у него над головой, и мальчик увидал два круглых горящих глаза на ветке прямо над ним. В первый момент ему захотелось нырнуть назад в шалаш, но он рассудил, что то, что летает, – это просто птица или нетопырь. А летает ночью и имеет такие горящие глаза только одна птица. И тут он вспомнил читанное где-то описание редкой птицы Севера – мохноногого сыча[19].
– Вот что это, – сказал он громко. – Точно, в книжке написано, что она кричит будто колокольчик звенит… Ты, дружок, забрался миль на тысячу южнее, чем тебе положено, – добавил он, швырнув свой сук в ветку, на которой сидела птица. Сова беззвучно снялась с дерева – маленький, но смертельно опасный для мелких ночных странников хищник.