-ка носок! Пронзительно заиграла жалейка, и скоморохи пустились в пляс; по закону своего шутовского племени каждый корчился и кривился как мог. Яромир улыбнулся, когда скоморохи запрыгнули друг на друга, изображая трехголового змея. А когда один шут встал на плечи другому и в таком положении начал ловко перекидывать из руки в руку несколько деревянных шариков, он и вовсе безудержно расхохотался, хлопая в ладоши. Довольные скоморохи, поклонившись, опять ушли в свой угол. Но в покое Яромира так и не оставили - сыновья князя Змеиных горок растолкали уснувших рядом с ним отроков и заняли их места. Делая вид, будто не замечают Яромира, они стали громко переговариваться. - Хохочет аки дитя малое. - А еще царевич, великий князь! - и оба презрительно сплюнули. Догадаться, о ком шла речь, было нетрудно. - На кой-такой царевич-то надобен? Не он нам опора, а мы ему. - Сам-то в руках небось и булавы не держал. - Придет время на царство садиться, и кто править будет - щенок бесхитростный? Яромир не утерпел. Если бы разговор велся чуть дальше да потише, можно было сделать вид, что не слышишь, о чем говорят. Но когда оскорбляют прямо под носом, а ты сидишь, язык проглотивши, еще больше кривотолков пойдет. - Зато вы, смотрю, больно хитрые. Змеиногорские довольно переглянулись, и по очереди ответили: - Да уж похитрее да поумнее тебя будем. - И в ратном деле не сплошаем. - Болтать всякий горазд, - невозмутимо заметил Яромир, хотя внутри у него все кипело от ярости. Княжичи подскочили один быстрее другого - видно, хмель в голову ударил - заголосили наперебой: - Ну, поднимайся! Проверим, кто лучше! Отступать было нельзя: заинтересованные гости засвистели, заулюлюкали в ожидании схватки. Такая у Яриловых витязей примета: праздник без драки - неудача какая вскоре будет. И препятствовать потому никто не стал. Яромир глянул на отца с матерью: оба спокойно сидели на своих местах. Значит, нужно было драться. Он медленно поднялся со скамьи, вышел из-за стола и остановился в центре, там, где недавно калика пел свою песню. Один из княжичей занял место прямо напротив. Другой выкрикнул: «Давай!» - и поединок начался. Яромир, внимательно приглядываясь к малейшему движению соперника, медленно шел по кругу - то же делал и княжич. Каждый выжидал, когда другой нападет первым. Наконец княжич не выдержал - гул толпы нарастал и действовал на нервы - и бросился к Яромиру первым. Тот удачно уклонился от тяжелого удара и тут же попытался двинуть княжичу по челюсти. По сравнению с крупным, высоким княжичем Яромир казался мальчишкой, хотя ни худощавостью, ни низким ростом не отличался. Ему прилетел кулак в ребро, и внутри все закрутило и зашатало. Собравшись с духом, Яромир размахнулся и несколько раз ударил соперника в голову - он очень старался не угодить в висок, помня о последствиях. Княжич пошатнулся, тряхнул головой, и размахнулся, но ударить в ответ не успел - Яромир опередил его. Прижав руку куда-то к груди, княжич закашлялся, как будто ему перестало хватать воздуха. Казалось, поединок закончен, но любая схватка легко может перерасти в свалочную драку. Резко заболело в затылке; Яромир оглянулся и увидел второго княжича, довольно потирающего свой кулак. Не успел он обернуться, как его опять ударили сзади, в этот раз в спину. Оба княжича не переставая били его куда придется: в голову, грудь, спину, по ногам, под ребра. У Яромира вскоре закружилась голова; он тяжело опустился на пол под улюлюканье гостей. С минуту он просто лежал, прикрыв глаза, и слушал довольные крики толпы. Людям все равно, как княжичи победили - честно или обманом - главное, что противник больше не может дать сдачи. Будь он помладше, расплакался бы от обиды. У него ведь были все шансы, не пойди змеиногорские двое на одного. Яромир, перекатившись на живот, приподнялся на локтях, оглядел гостей. Все они хохотали, свистели и восхваляли княжичей. Змеиногорский князь даже пил с кем-то за удаль своих сыновей, а царь с супругой хмурились и старались не смотреть в центр зала. Яромир не отводил взгляда от отца и мысленно твердил: «Посмотри на меня, посмотри на меня. Посмотри!» Тот, будто послушавшись, поднял глаза на сына и неодобрительно покачал головой. Яромира будто молнией прошибло. Резко подскочив, он, широко шагая, вышел из зала. Никто даже не поднялся, чтобы его остановить. * * * Не останавливаясь, он добрался до своей горницы. Вытащил из-под кровати - еще одной дани современным удобствам - новенькую кожаную сумку, уже чем-то набитую. Еще до посещения тетки Ветраны Яромир собрал самое необходимое для своего путешествия, осталось только взять еды в дорогу и можно отправляться прямо сейчас. Единственное, чего он не предусмотрел, так это травника - куда его деть? Нарушить все свои планы и пуститься в путь сегодня же? Или сначала вывезти его из Дубравы, потеряв несколько дней, а потом только поехать на Буян? Решение пришло быстро, вместе с попавшимся на глаза холщовым вещмешком. Яромир повертел его в руках, хмыкнул и, повесив сумку на плечо, кинулся к шкафу. У него как раз нашлось два дорожных плаща, и оба теперь пригодятся. Но перед тем как очертя голову броситься куда глаза глядят, не мешало бы тайком заглянуть на кухню и запастись припасами. * * * С кухни он вышел в хорошем настроении: главная стряпуха, питавшая к нему почти материнские чувства, вручила ему и хлеба, и сыра, и кое-что из овощей, добавила к этому флягу хмельного меда, причем сделала все, ничего не спрашивая. На первое время должно было хватить, а дальше он как-нибудь проживет - дорога большей частью пройдет через лес, а там и поохотиться можно. К счастью, коридоры были пусты - все собрались в зале - поэтому никто его не останавливал и ни о чем не расспрашивал. Добраться до избушки Щука тоже было несложно - караульные, затосковавшие из-за громкого гула праздника, достали потайные запасы меда и теперь сладко спали. Открывший ему дверь Щук выглядел встревоженно, но морщина между бровей на его лице разгладилась, как только он увидел Яромира. - А, это ты, - облегченно выдохнул он, а потом повернулся к пустой комнате и крикнул: - Ложная тревога! Свои! Из-за дивана показалась сначала макушка, а потом и вся голова. Сверкнула та же змеиная улыбка и тут же погасла из-за прилетевшего в нее вещмешка. Но вместо ожидаемых возмущений и криков Терн просто швырнул мешок обратно. - Собирайся! Будем возвращать тебя на историческую Родину, - с энтузиазмом заявил Яромир, все-таки впихивая мешок травнику в руки. Сверху лег дорожный плащ: - Примерь-ка! На Щука вовсе не обращали внимания, хотя сие действо происходило в его доме. Пока Терн застегивал у шеи бронзовую пряжку, удерживающую плащ, Яромир насвистывал обрывок мелодии, названия и исполнителя которой он не помнил. - Зачем такие баулы с собой тащить? - поразился Щук, заприметив перекинутую через яромирово плечо сумку. - Не до Шепчущей Рощи же ты его повезешь! Яромир загадочно улыбнулся: - А может, и до Рощи! Я сам не знаю. Щук с минуту глядел на него, потом вдруг оттащил в сторонку, схватив за рукав, и быстро заговорил: - А ну быстро рассказывай, что удумал, шельмец! Не то такой травкой опою - козленочком станешь! Угроза не подействовала - как-никак, на дворе двадцать первый век - зато повеселила. - Я ж тебе не братец Иванушка, - Яромир снисходительно улыбнулся. - Не волнуйся, провожу его подальше Змеиных горок, чтобы опять наши дуболомы не перехватили. Щук неодобрительно покачал головой: - Чую, брешешь, да разве тебя остановишь? Езжай, и мир тебе по дороге. Уже успевший надеть плащ Терн ждал их у двери. За спиной у него висел тот самый мешок. - Собрался? Тогда выдвигаемся. Яромир первым вышел из избушки, а потому не заметил, что Терн с Щуком переглянулись и, улыбаясь, кивнули друг другу на прощание. Лошадей достать было просто - конюхи тоже ушли на праздник - поэтому через полчаса они уже пересекли границу города. В душе Яромира наступил душевный подъем: во-первых, он одним выстрелом убивал сразу двух зайцев - помогал Терну покинуть Священную Дубраву и отправлялся на поиски Сирин - а во-вторых, следовал совету тетки Ветраны и калики. Оба говорили, что в путь он пустится не один - так и случилось - но посвящать этого спутника во все планы не надо было, потому что вскоре дорожки их разойдутся. Рассвет, по цвету похожий на маковое поле, встретил их уже у болот, за которыми расположились Змеиные горки. Тем не менее он показался Яромиру самым прекрасным в его жизни. Лошадиные копыта вязли в грязи, затхлый воздух проникал в легкие и мешал нормально дышать, а пронзительные птичьи крики нагнетали обстановку. Пока Яромир тихо бурчал под нос, ругая и болота, и травников, и змеиногорских княжичей, Терн занимал себя перебиранием в памяти моментов сегодняшнего дня. * * * Очнулся он от резкого неприятного запаха, опалившего ноздри. В глазах мутнело, но вскоре все снова приобрело четкость. Над ним склонился лохматый старик, у которого из-за косматой бороды видны были только прищуренные глаза. Старик держал прямо у него под носом пузырек, из которого и шел тот резкий запах, но увидев, что Терн очнулся, он тут же его убрал. - Очухался, - довольно произнес он, вставая и подходя к столу в углу комнаты. Вернулся старик уже с кружкой, из которой валил пар. - Держи-ка, пей потихоньку. Кружка показалась Терну особенно примечательной (раньше он не видел таких) - с невысокими стенками, округлая, сделанная из желтой глины, с узорами выведенными красной и ч