ерной глазурью. Присмотревшись, Терн разобрал среди переплетений листьев и цветов символы Велеса и Даждь-бога. Внутри оказался горячий травяной чай, правда, из чего именно отвар состоял, Терн не разобрал. Может, если бы он постарался, у него и вышло бы, но сосредоточиться никак не получалось. Пока он медленно потягивал чай из кружки, старик молча глядел на него с нескрываемым интересом, а потом задумчиво протянул: - Двадцать лет не видал я Гаврановых травников в наших краях. Терн поднял на него глаза, не отрываясь от кружки. - Ни разу в жизни Яриловых витязей не видел, - в тон старику сказал он. Тот улыбнулся, а потом не удержался и захохотал. От смеха старик раскраснелся, сровнявшим цветом лица с ягодами клюквы, а после, утирая выступившие на глаза слезы, просипел: - Что ж, ты, оказывается, везучий. Пятерых витязей за два дня повстречал! Да еще каких! То князя змеиногорского с его княжичами, то сына воеводы, а то и царевича нашего. Терн нахмурился, стараясь догадаться, когда с кем он столкнулся. Положим, что те молодцы, которые привезли его сюда - змеиногорский князь с княжичами. А кто еще? Ведь они на него у Змеиных горок наткнулись. А вот кто из тех двоих витязей, которые его поймали, царевич, а кто воеводин сын - вопрос. Терн постарался припомнить все детали, но голова принялась раскалываться, и ему пришлось снова опустить ее на подлокотник дивана. - Царевич - это который? Он мало знал о Яриловых витязях, но только дубу неизвестно, что над всеми мелкими князьями, такими как змеиногорские, стоит царь. И сын этого царя должен был обладать большой властью. - Это тот, который тебя из амбара выпустил, - ответил старик. В бороде у него мелькнула хитрая ухмылка. - Правда не скажешь ведь, что царевич? Терну, конечно, польстило, что освобождала его венценосная особа, но что это, в сущности, меняет? Хотя приятно осознавать, что ты когда-то стоял на плечах у царевича. Мысли его обратились к заданному вопросу: похож ли Яромир - действительно, как тут не догадаться, кто царевич, витязь с прозвищем Лихой или с таким именем как Яромир! - на владетельную особу. Не очень, если подумать. Витязь как витязь, нет в нем той мощи и силы, которые должна отличать правителя. - Не особо. С минуту они помолчали. - Меня Щуком Богданычем звать, - неловко пробасил старик. - Но можно просто Щук, не обижусь. Не представиться в ответ было нельзя. - Терн я, а по батюшке как - не ведаю, да и не надо оно вам. Щук кивнул с таким видом, будто все понял. - Знаю, что без родителей вы все растете. Может, и надо так, а то некоторые на ту же кривую дорожку, что и родители, сворачивают, на них глядючи. Он, закряхтев, поднялся на ноги и отошел к столу, принимаясь за свои дела. Терн какое-то время лежал, прикрыв глаза и прислушиваясь к шуму, шедшему откуда-то из-за стены. Это были громкие голоса, жалейка и гусли. - Что это там? Щук повернул голову и, видимо сначала не сообразив, о чем его спрашивают, несколько минут не отвечал. - А, ты о празднике! - наконец понял он. - Да пир у нас горой, именины у царицы Лебеди Всеславны. До утра ходуном палаты царские ходить будут, а то и дольше. В комнате протянулось молчание. Терн все лежал и думал, каков этот праздник, гул которого доносится даже через толстые стены избы. Ему, никогда не любившему шумных сборищ, вдруг страсть как захотелось оказаться на пиру. В голове у него уже зрел план побега. * * * Заставить доверчивого Щука выйти на несколько минут из избы оказалось нетрудно. Чуть левее дивана было небольшое окошко с закрытыми ставнями - нужно только незаметно постучать, а потом сделать простодушное выражение лица. Старик вышел отругать хулиганов, но, вернувшись, Терна в комнате уже не застал. А он тем временем крадучись пробирался к царским палатам. Караульные уже дремали, дыша резким запахом пива (и когда только успели?), так что дойти до терема не составило проблемы. С интересом разглядывая высокий деревянный терем, каких нет в Шепчущей Роще, Терн прошел в сени, а после побрел по ярко освещенным коридорам, ориентируясь на несмолкающий гул праздника. Он постоянно оглядывался, боясь наткнуться на кого-нибудь из захмелевших витязей. Но вместо них ему попалась девица. Она налетела на него, внезапно появившись из-за поворота. Терн пошатнулся от неожиданности, и девица бы обязательно упала бы, не сумев сохранить равновесия, не подхвати он ее за предплечья. Девица наконец встала ровно и посмотрела на Терна; они по инерции продолжали держаться друг за друга. - Извини, пожалуйста, я не хотела, - виновато улыбнувшись, сказала она. А потом, приглядевшись, захихикала и через смех воскликнула: - Ты такой анчутка! Терн оглядел себя - на нем была та же одежда, в которой его приволокли в Священную Дубраву, грязная и рваная в нескольких местах - и тоже невольно улыбнулся, настолько заразительной оказалась улыбка этой девицы. - Меня Ладой звать, - потупив глаза, продолжила улыбаться девица. - А тебя как? Он вдруг почувствовал, как сильно у него горит шея, будто крапивой отхлестали. Ему трудно еще было осознать, что жжет его банальное смущение, столь привычное для юнош и девиц. - Терн, - коротко ответил он, не сводя с Лады глаз. Только сейчас он решился хорошенько ее рассмотреть: рядом с ним, все еще держась за его предплечья, стояла невысокая девица плотного телосложения. Сарафан скрывал ее талию, но, судя по очертаниям, у нее были пышные бедра. Терн раньше не видел такого интересного оттенка волос: когда свет падал на толстую косу с одной стороны, она отливала золотом, а когда с другой - цветом спелой пшеницы. Лада глядела на него своими большими серыми глазами и при этом немного краснела. - Какое имя странное, - наконец пробормотала она. - Терн. Как будто терновый куст. - А так и есть. Колючий терновник. - Глупости! - Лада покачала головой. - Из терновника ограды вьются да посохи старикам вырезаются. Защитник он, оттого и колючий. Потом она вдруг о чем-то вспомнила, огляделась по сторонам. - Идти мне надо, на кухне ждут. Еще свидимся, колючий терновник. И Лада пружинящей походкой прошла дальше по коридору. * * * У огромных резных дверей Терн остановился в поисках другого входа в зал. Но туда-сюда сновали люди, и ему оказалось проще просто смешаться с толпой, чем искать другую дверь. Незаметно проскользнув внутрь, Терн встал в углу, где собралась в основном прислуга, а точнее та ее часть, которая оказалась незанята. Никто не обратил на него внимания - может, конюший, а может с кухни, шут его знает! Пошарив глазами по залу, он быстро нашел знакомые лица: почти в самом центре одного из столов восседал Лихой. Он то и дело поднимал чарку с медом и явно был уже навеселе. Яромира искать пришлось дольше - он оказался почти на самом краю стола, не шумел и не выкрикивал на весь зал тосты. Не сказал бы Терн, что перед ним царевич: Яромир мало того, что устроился на отшибе, так еще и в разговоры не вступал, словно отшельник. Сгорбившись над широким дубовым столом, он в упор глядел на свою чарку. Положение почти не менялось. Терн только с неким злорадством отметил про себя, что не зря Яриловых витязей бражниками кличут. Вон они сколько хмельного пьют и останавливаться пока не собираются. Терн отвлекся на рассматривание царской четы - особенно впечатлил его богатый наряд царицы - но вскоре в другом углу шум усилился, и все взгляды обратились на змеиногорских княжичей. Их, и еще Лихого опасался Терн больше, чем кары небесной, посланной Сирин - все Гаврановы травники верили в наказание, получаемое от вестницы ада за предательство. Выяснилось, что они повздорили с царевичем, причем сами лезли на рожон. Какое-то время они просто обменивались едкими фразами, а потом встали со скамьи: - Ну, поднимайся! Проверим, кто лучше! Может, многие и не поняли, но Терн сразу заметил, что поднялся Яромир нехотя, стараясь растянуть время. Один из княжичей вышел в центр вместе с Яромиром; кто-то выкрикнул: «Давай!» - и бойцы сцепились. Терн с трудом понимал, зачем кричит, повторяя за остальными гостями: наверное, взыграло стадное чувство, хотя у детей Сирин оно и слаборазвито. И когда Яромир удачно нанес удар, заставив змеиногорского княжича задыхаться, он заулюлюкал и засвистел так громко, что стоявший рядом с ним прислужник ткнул его в бок. У него были причины радоваться такому раскладу: тело все еще ломило после тяжелых ударов змеиногорских княжичей. Ему казалось, что сейчас восторжествовала справедливость - его обидчики получили по заслугам. Но на место восторгу вступило другое чувство, от которого душа завыла раненным зверем - второй княжич подло нанес Яромиру удар сзади. Стоявшая рядом с Терном прислуга просто взревела от обиды, будто ударили их, но гости, наоборот, захохотали, поощряя княжичей. Яромир упал - вдвоем княжичи быстро помогли ему выйти из строя - но никто не бросился помогать ему. Для Терна такое отношение было не в новинку, ведь травники и сами жили по принципу «человек человеку волк», но почему-то он думал, что у Яриловых витязей взаимопомощь - это что-то само собой разумеющееся. Терн быстро прошел к дверям, пока его не заметили, и у выхода столкнулся с Ладой, несущей в руках заполненный пирогами поднос. - Жалко его, да? - она грустно кивнула в сторону Яромира, все еще не поднявшегося с пола. - Я видела все, аж зло берет! - Лада потупила взгляд и понизила голос. - А эти змеи-княжичи тоже хороши - двое на одного! До избы Щука Терн добрался быстро - благо, что дорогу он запомнил. Но не успел он до конца вы