- Как поймать птицу Сирин?
И тут Ветрана ахнула, с недоверием посмотрев на племянника.
- В уме ли ты? Божественную птицу ловить собрался!
Он молчал, упрямо не сдвигаясь с места в ожидании ответа, как будто корни в пол пустил. Посмотрел на Ветрану и вдруг понял, где ошибся - еще в самом начале, когда произнес слово «долг».
- Пожалуйста, расскажи мне, - умоляющее сказал Яромир, опускаясь перед креслом на корточки, чтобы взять Ветрану за руки.
Она с трудом верила, что этот юноша остался тем же мальчиком, которого она знала, но в этот момент появилось понимание: тот ребенок - часть этого человека. И теперь, когда те же вечно смеющиеся глаза доверчиво смотрели на нее, Ветрана не могла отказать.
- Слушай меня внимательно. Никто из ныне живущих не знает о том, как найти птицу Сирин, а уж тем более поймать. Она приносит с собой горе и беды, так что даже травники - дети ее - боятся своей покровительницы. Но я могу рассказать тебе, как отыскать ее.
Она резко подскочила - Яромир, до этого все еще удерживающий ее запястья в своих ладонях, покачнулся, но равновесие удержал. Подбежав к окну, Ветрана дернула шторы так, что едва не сломала гардины - в комнате стало темно. Яромир с трудом различал фигуру тетки, пока внезапно зажженная свеча в резном деревянном подсвечнике не озарила ее лица.
- Я покажу тебе все. Но взамен поклянись, что никто, кроме тебя и еще одного человека об этом не узнает. Тщательно выбери этого человека - иначе ты можешь потратить единственный шанс впустую, а то и во вред.
Пламя вспыхнуло с поразительной силой, лизнуло давно не беленный потолок, и Яромир отшатнулся. Но Ветрана оставалась неподвижной.
- Смотри!
В огне возникали различные образы - двое, держась друг за друга, медленно бредут по каменистому речному берегу к лесу; морской берег, а совсем рядом высокий дуб, у корней которого лежит крупный белый камень. Но каждый из них перемежался особо непонятным: человек, лица которого не видно оттого, что лежит он на животе, а по рукам стекают красные дорожки, похожие на кровь. На шее виднеется не скрываемая коротко подстриженными волосами татуировка - лист папоротника и странный цветок, напоминающий лилию.
- Что это? - глаза у Яромира округлились, когда в пламени мелькнул меч, опустившийся на чью-то голову, покатившуюся потом под тот самый белый камень у дуба.
- Будущее. Все это ждет тебя, если не откажешься от своей задумки.
Пламя погасло, комнату залил яркий солнечный свет - шторы каким-то образом оказались отдернуты. Ветрана продолжала держать в руках свечу, и свет от окна, окутавший ее фигуру со всех сторон, создавал впечатление свечения, словно бы то была не обычная женщина, а богиня.
- Птица Сирин на Яблочный Спас покинет райский сад и прилетит на остров Буян, к Мировому древу. Там, у бел-горюч камня Алатырь встретится она с птицей Алконост. Вместе затянут они вечную, как сам мир, песню. Именно в этот момент ни одна из них не будет обращать внимания на происходящее вокруг - твой шанс.
Яромир будто весь обратился в слух.
- Но один ты не сможешь добраться до Буяна.
- Почему это? - его показалось, будто тетка сомневается в его силах, и это возмутило его.
Ветрана улыбнулась, протянула руку - их разделяло не больше метра - и положила ему на плечо.
- Ты не сможешь один, пойми это. Птиц две, и вас должно быть двое. Я так вижу.
Яромир, до этого сжимавший зубы от переполнившего его чувства несправедливости, поднял на тетку глаза. Ветрана едва удержалась от того, чтобы не ахнуть - на нее смотрели те же глаза, что и двенадцать лет назад. Серые, чуть голубые, смеющиеся, несмотря на плескавшуюся в них тоску. Как же могло выйти, что в них сочеталось несочетаемое? «У меня ведь такие же, - подумала Ветрана. - От деда, единственное, что от деда».
- Ты все понял?
Яромир молча кивнул.
- Тогда иди. Я надеюсь, что ты еще откажешься от этой глупой затеи.
Уже на пороге он обернулся - улыбка скользнула по его лицу - и сказал:
- Ты плохо меня знаешь. Я всегда любил глупые затеи.
Хотелось и плакать, и смеяться. Только закрыв дверь, Ветрана наконец нашла в себе силы опуститься в кресло и тихонько проронить несколько слезинок в память минувших счастливых дней.
* * *
Очутившись за порогом квартиры, первое, что заметил Яромир - отсутствие Лихого. "Обиделся, шельма," - подумал Яромир, спускаясь по ступенькам. Как возвращаться в Дубраву в одиночку, он пока не представлял, и вообще предпочел пока об этом не думать.
"Вот так думаешь, изводишься, дрожишь как осиновый лист, а оно само собой получается, без усилий, - считая про себя ступеньки, размышлял он. - Зачем тогда? Все как-нибудь да выйдет". Но самоуспокоение действовало плохо: как бы Яромир не старался, а сердце отяжелело и тянулось к земле от волнения.