Сегодня он впервые покинул Священную Дубраву - так сказать, резиденцию всех витязей Алконоста - служившую ему домом с самого рождения. Обычный город пугал его своим буйством и ритмом: люди несутся навстречу друг другу, но проходят мимо, никого не замечая, а вокруг светящиеся вывески всевозможных цветов. И если в компании с Лихим ему было не по себе (хотя, с ним любой чувствует себя не в своей тарелке, такой у него характер), то что будет, когда придется выйти на шумную улицу?
Он спустился еще на один пролет и наткнулся на Лихого - тот сидел на низком подоконнике, поплевывая в потолок.
- Погадал, княже? - ухмыляясь, сказал он, не торопясь встать. - И долгая дорога, и дом казенный?
- Эх ты! - только и смог протянуть Яромир, от досады не желая говорить что-то еще. А он ведь переживал! Такой клещ, как Лихой, захочешь, а никуда не денется.
В кармане джинс, которые Лихой специально достал для этой поездки, глухо завибрировало. Выудив оттуда круглый предмет, похожий на маленькое зеркальце в резной рамке, только прозрачное, Яромир провел по стеклу. Оно вдруг помутнело, почернело, зашлось волнами, а после, как экран, стало показывать. Полный коренастый старик, больше похожий на лешего из-за густой бороды и торчащих в стороны волос, внимательно смотрел на Яромира.
- Хошь, чтоб я батьке все рассказал? - вдруг грозно сказал он, хмуря морщинистое лицо. - Чего тебя в город-то понесло, шалопай этакий! Вертай назад, быстро!
Мельком глянув на Лихого, Яромир заметил, что тот едва сдерживает смех. Конечно, князя, царевича отчитывают как мальчишку, несмотря на то, что он и есть, в общем-то, мальчишка! Девятнадцать лет по нынешним меркам - еще только чуть-чуть не ребенок. Как не похохотать?
- Вернусь, когда будет нужно, - возразил он, стараясь придать голосу волевые нотки. И тут же вмиг оторопел: - А что, Щук, батька с матушкой не заметили, что меня нет?
- Чу, как побитая собака глядишь! - Щук как-то растерял свою воинственность и теперь говорил мягко и неторопливо. - Да куда им заметить - праздник в субботу, Лебедины именины. Пир горой закатывают, до тебя ли? Не валяй дурака, вертай назад.
Яромир вздохнул и провел по зеркальцу пальцем: изображение помутнело и пропало. Убрав снова ставшее стекляшкой в раме зеркальце в карман, он повернулся к Лихому.
- Что там насчет матушкиных именин?
Лихой ухмыльнулся:
- Завтра рыбу с Калинина града привезут, мясо уже в леднике: свинина, говядина, баранина, даже лосятина будет. Еще обещают...
- Да погоди ты! - перебил Яромир. - Я ж не о еде спрашиваю.
Лихой снова нахально улыбнулся - кажется, весь он был соткан из ухмылок и насмешек - и официальным тоном начал:
- Доступ к этой информации закрыт. Даже для меня.
Лихой - средний сын того самого воеводы Бажена - жизни не представлял без насмешек. Он смеялся над неопытными отроками, над военачальниками и девицами, не задумываясь, что ему из-за этого может влететь. Единственные, кого он никогда не выбирал мишенью для острот - Царь, Лебедь Всеславна и Щук. Последний только потому, что близко стоял к Царю и более того, спуску насмешникам не давал. А вообще душонка в Лихом жила алчная и трусливая, как у сороки.
- Батька ничего не рассказывает, кажись, сам не знает, так что...
И тут Лихой рванулся к лестнице, мигом взобрался по ступенькам на целый пролет, а потом Яромир потерял его из виду. Поднимаясь вслед за витязем, он никак не мог сообразить, куда того понесло.
Наконец сквозь просветы между пролетами он увидел Лихого; тот стоял к лестницам спиной и что-то грозно шептал, что точно - не расслышишь.
- Ты чего?
Лихой встал вполоборота, и Яромир наконец понял, за чем он помчался. Вернее, за кем.
Рядом с Лихим, здоровым как бык, старался удержать равновесие белобрысый парнишка примерно его лет. Именно пытался: из-за того, что Лихой крепко ухватил парнишку за шиворот и так приподнял над полом, чтобы он стоял на цыпочках, подошвы грозились скользнуть, а рука Лихого - в нужный момент отпустить.
- Крыса, княже, - Лихой смачно сплюнул. - Уши грел.
Яромир поближе подошел к ним, и тогда Лихой, у которого, видимо, стала затикать рука, парнишку опустил на пол. Тот, почувствовав под ногами твердую поверхность, хотел броситься наутек, но ему крепко вцепились в кисти.
- Ай, ну больно же! Дубина, отпусти, кому говорю!
Постаравшись выглядеть как можно внушительней и серьезней, Яромир чуть подался вперед, расправил плечи, а затем сказал: