***
Где-то поодаль перекрикивались меж собой девки, отправившиеся на поиски волшебного цветка, и Лада изо всех сил старалась идти как можно тише, чтобы ее не заметили. Тьма легла на лесную чащу шерстяным платком, мохнатым и теплым, так что звезд было почти не видать - только одна самая яркая пробивалась меж листвы. Голоса становились тише, значит, те, кто тоже отправился искать исполнения желаний, повернули и пошли в другую сторону, с каждым шагом отдаляясь от Лады все дальше и дальше.
Сама она точно знала, куда стоит наведаться в первую очередь - прямо у озера, где на днях ворон унес в когтях маки, густые заросли папоротника протянулись вдоль берега. Уж если не там спрятался волшебный цветок, то где еще ему быть?
В траве кузнечики стрекотали, как маленькие барабаны, а журчание ручья где-то среди кочек походило на жалейку, и эта музыка была частью волшебства, рожденного купальской ночью. В такое время кажется, будто весь мир вокруг - огромный музыкальный инструмент, способный издавать самые разные звуки, стоит только пожелать.
Сафьяновые сапожки с шуршанием раздвигали душистые травы, и Лада уже подумывала их снять, но земля была холодной для хождения босиком.
Тропинка свернула, и Лада оказалась перед озером, в лунном свете похожем на огромное зеркало в оправе из деревьев и кустов. Осторожно, чтобы ненароком не сорваться в воду, она подошла к самому краю берега и внимательно поглядела на свое отражение - будто изменилось в ней что-то. Глаза, казалось, впали, и нездоровый блеск поселился в них, а еще... Но от собственного лица ее отвлекло вдруг появившееся свечение, исходящее от подвешенного к поясу волшебного зеркальца.
Стеклянная гладь сияла голубым, пока Лада не взяла зеркальце в руки - тогда оно отразило вспышку красного цвета, а потом... Потом среди алого вырисовались линии, складывающиеся в лепестки, и вот вместо рахлива всевозможных оттенков зеркальце показывало цветок, словно бы сделанный из пламени.
Волшебный цветок вдруг пропал - вместо него показалась тропинка, которая потом сменилась валежником. Рядом с поваленным деревом объятый колдовским сиянием куст папоротника служил периной для чудесного цветка. Он походил на лилию, только лепестки его были алого цвета с желтыми вкраплениями, будто кто-то брызнул на раскаленный металл расплавленное золото.
Зеркальное стекло помутнело, а Лада уже знала, куда ей идти. Там, где бортники [1. бортник занимается добычей меда диких пчел] облюбовали несколько высоких сосен, поваленное дерево лежало на месте лет десять, если не больше. Дорога к тем соснам никогда не была далекой, а сейчас, когда душа у Лады пела от одной мысли, что можно исполнить хоть одно желание. Как верно загадать то, что лежит на сердце, она пока не знала, но уж главное - найти цветок, а там слова сами найдутся.
Вот показались вершинки сосен, потом и сама рощица: золотое свечение разлилось среди мхов и папоротников. У поваленного дерева в самом деле на одном из кустов, словно на подушках, красовался дивный цветок.
Лада, как завороженная, медленными шагами подбиралась к нему все ближе: а вдруг цветок этот пугливый, как птичка-пичужка - увидит человека да расстает во тьме. Но, несмотря на сокращающееся расстояние алый свет не гас.
Руки потянулись к шелковым лепесткам, но не решились коснуться - глядишь, еще обожешься.
"Опасен колдовской цветок. Покоряется он только ведунам и кудесникам да к чистым душам добр. Загадаешь желание злое али алчное - все вмиг против тебя обернется, кувырком пойдет да еще и пропадет в одно мгновенье, будто не бывало никогда. И не всегда слышит он слова - больше сердцу внимает. Пожелать соберешься одно, а помыслишь пред цветком что-то иное - он мысли и исполнит".
Так говаривала добрая кухарка, когда приходили к ней за сказками дети и просили рассказать о том, как отыскать цветок папоротника.
Мысли путались, и Лада никак не могла придумать, что ей сказать. Как выразить то, что на сердце лежит, одним желанием? Наконец, придумала, потянулась сорвать цветок. И только коснулись пальцы стебля, в голове вдруг мысль мелькнула: "Вот бы счастье мое само ко мне пришло".
И мир вдруг завертелся-закружился, как тележное колесо - Лада и пикнуть не успела.
Среди сосен больше не было ни алого свечения, ни человека.
***
Пламя погребального костра лизнуло рассветное небо, рассыпало искры - воздух впитал в себя запах жженых тряпиц и человеческой плоти.
Терн украдкой глянул на стоящего рядом Яромира: тот, подняв глаза к небу, вполголоса бормотал молитвы, чтобы душе покойного легче было перейти Калинов мост. Вместе с дымом возносился в поднебесье и дух Радомира, вольного как птица, и громадными шагами устремлялся к краю земли, где начинается иной мир.