Смотрит на него Настенька — не насмотрится. Наклонилась к нему близко, одним дыханьем с ним дышит, шепчет ему:
— Проснись, суженый мой Ясный Сокол, это я к тебе пришла; я семь пар сапог железных истоптала, семь хлебов железных изглодала!
А Ясный Сокол спит непробудно, он глаз не открывает и не молвит слова в ответ.
Приходит в горницу жена Ясна Сокола — хозяйская дочь — и спрашивает:
— Отгоняла мух?
— Отгоняла, — Настенька говорит. — Они в окно улетели.
— Ну, иди спать в людскую.
На другой день, как поделала Настенька всю хозяйскую работу, взяла она серебряное блюдечко и катает по нём золотым яичком: покатает вокруг — и новое золотое яичко скатывается с блюдечка; покатает другой раз вокруг — и опять новое золотое яичко скатывается с блюдечка. Увидела хозяйская дочь.
— Ужели, — говорит, — и такая забава есть у тебя! Продай мне её, либо я тебе мену, какую хочешь, дам за неё.
Настенька говорит ей в ответ:
— Продать не могу, мне добрая бабушка это в подарок дала, и я тебе даром блюдечко с яичком отдам. На-ко, возьми!
Взяла подарок хозяйская дочь и обрадовалась:
— А может, и тебе что нужно, Настенька? Проси, чего хочешь.
Настенька и просит в ответ:
— А мне самое малое и нужно. Дозволь опять от Ясна Сокола мух отгонять, когда ты почивать его уложишь.
— Изволь, — говорит молодая хозяйка.
А сама думает: «Чего с мужем станется от поглядки чужой девицы! Да и спать он будет от зелья, глаз не откроет, а у работницы, может, ещё какая забава есть!»
К ночи опять, как было, воротился Ясный Сокол из поднебесья, оборотился он в доброго молодца и сел за стол ужинать со своим семейством.
Жена Ясна Сокола позвала Настеньку прислуживать за столом, кушанья подавать, Настенька кушанья подаёт, чашки ставит, ложки кладёт, а сама глаз с Соколика не сводит. А Финист глядит и не видит её — не узнаёт её его сердце.
Опять, как было, дала хозяйская дочь своёму мужу питьё с сонным зельем и спать его уложила. А работницу Настеньку послала к нему и велела ей мух отгонять.
Пришла Настенька к Ясному Соколу, стала звать его и плакать над ним, думала — нынче он пробудится, взглянёт на неё и узнает Настеньку. Долго звала его Настенька и слёзы со своего лица утирала, чтоб они не упали на белое лицо суженого и не смочили его. А Ясный Сокол спал, он не пробудился и глаз своих не открыл в ответ.
На третий день Настенька справила всю хозяйскую работу, села на лавку в людской, вынула золотое пялечко и иголочку. Держит она в руках золотое пялечко, а иголочка сама по полотну вышивает.
Вышивает Настенька, сама приговаривает:
— Вышивайся, вышивайся, мой красный узор, вышивайся для суженого моего, для Ясна Сокола, было бы ему на что любоваться!
Молодая хозяйка неподалёку ходила-была; пришла она в людскую в тереме, увидела в руках у Настеньки золотое пялечко и иголочку, что сама вышивает. Зашлось у неё сердце завистью и алчностью, и говорит она:
— Ой, Настенька, душенька, красная девица! Подари мне такую забаву, либо что хочешь, в обмен возьми! Золотое веретенце есть у меня, пряжи я напряду, холстины натку, а золотого пялечка с иголочкой у меня нету — вышивать нечем. Если в обмен не хочешь отдавать, тогда продай! Я цену тебе дам!
— Нельзя! — говорит Настенька. — Нельзя золотое пялечко с иголочкой ни продавать, ни в обмен давать. Их мне самая добрая, самая красивая богиня даром дала. И я тебе их даром отдам.
Взяла молодая хозяйка пялечко с иголочкой, а Настеньке ей дать нечего, она и говорит:
— Приходи, коли хочешь, от мужа моего, Ясна Сокола, мух отгонять. Прежде ты сама просилась.
— Приду уж, так и быть, — сказала Настенька.
После ужина молодая хозяйка сначала не хотела давать Ясному Соколу сонного зелья, а потом раздумалась и добавила того зелья в питье: «Чего ему глядеть на девицу, пусть спит!»
Пошла Настенька в горницу к спящему Ясному Соколу. Уже не стерпело теперь её сердце. Припала она к его белой груди и причитает:
— Проснись-пробудись, суженый мой, Ясный мой Соколичек! Я через семь земель небесных пешей прошла, через небеса Сварожьи пролетала, к тебе идучи! Сама смерть уморилась ходить со мной по землям небесным, семь пар железных сапог ноги мои износили, семь железных хлебов в небесах я изглодала. Встань-проснись, суженый мой, Соколик! Сжалься ты надо мной!
А Ясный Сокол спит, от зелья чужеземного ничего не чует, и не слышит он голоса Настеньки.
Долго Настенька будила Ясного Сокола, долго плакала над ним, а не проснулся он, крепко было зелье жены. Да упала одна горячая слеза Настеньки на грудь Ясного Сокола, а другая слеза упала на его лицо. Одна слеза обожгла сердце Соколику, а другая открыла ему глаза, и он в ту же минуту проснулся.
— Ах, — говорит, — что меня обожгло!
— Суженый мой, Ясный Сокол! — отвечает ему Настенька. — Пробудись ко мне, это я пришла! Долго-долго я искала тебя, много железа я о небеса и о земли истёрла! Не стерпели они дороги к тебе, а я стерпела! Третью ночь я зову тебя, а ты спишь, ты не пробуждаешься, ты на голос мой не отвечаешь! Сохранила я твой подарочек!
Показала она ему тут коробочку, в котором лежало серое пёрышко.
И тут узнал Ясный Сокол свою Настеньку, красную девицу. И так он обрадовался ей, что от радости сперва слова молвить не мог. Прижал он Настеньку к груди своей белой и поцеловал в уста сахарные.
А, очнувшись, привыкши, что Настенька с ним, он сказал ей:
— Если бы сейчас стала ты сизой голубкой, моя верная красная девица, то улетели бы мы с тобой прочь отсюда!
Тут достала Настенька ленточку многоцветную, подарочек Тарха Перуновича, вплела её в свою косу русую и в ту же минуту обратилась Настенька в голубку, а суженый её обратился в Сокола.
Улетели они в ночное поднебесье и всю ночь летели рядом, до самого рассвета. А когда они летели, Настенька спросила:
— Сокол, Сокол, а куда ты летишь, ведь жена твоя соскучится!
Финист-Сокол послушал её и ответил:
— Я к тебе лечу, красная девица. А кто мужа меняет на веретёнце, на блюдечко да на иголку, той жене мужа не надо, и та жена не соскучится.
— А чего же ты женился на такой жене! — Спросила Настенька. — Воли твоей не было?
— То, видать, не воля моя была, а зелье чужеземное да приворотное, от него и судьбы, и любви не было.
И они полетели далее рядом друг с другом. А на рассвете опустились они на землю возле небесной колесницы Тарха Перуновича. Взял сокола с голубкой Даждьбог на колесницу небесную, и доставил прямо на Мидгард-землю.
Полетели они над родимой землёй, к родным краям, а как прилетели к знакомому лесу, поглядела Настенька вокруг; видит она — терем её родителя во скуфе лесном стоит, как прежде был. Захотела Настенька увидеть отца-родителя, и тут же обратилась она в красную девицу. А Ясный Сокол ударился о сыру землю и сделался пёрышком.
Взяла Настенька пёрышко, спрятала его к себе на грудь, за пазуху, и пришла к отцу.
— Здравствуй, дочь моя меньшая, любимая! Я думал, что тебя и на свете Сварожьем нету. Спасибо, что отца-родителя не забыла, в родной скуф воротилась. Где была так долго, чего под отчий кров не спешила?
— Прости меня, милый батюшка. Так нужно мне было.
— Что ж, нужно, так нужно. Спасибо, что нужда прошла.
А случилось это на праздник Триглава, и в округе большое торжище открылось. Собрался наутро отец на торжище ехать, и старшие дочери с ним едут подарки себе выбирать.
Отец и меньшую дочь позвал, Настеньку.
А Настенька и отвечает:
— Батюшка, — говорит, — Я с дороги притомилась, и надеть мне нечего на себя. На торжище, чай, все нарядные будут.
— Я сам тебя, Настенька, обряжу, — отвечает отец. — На торжище, чай, торг большой.
А старшие сестры говорят младшей:
— Надень наши уборы, у нас лишние есть.
— Ах, сестрицы, спасибо вам! — говорит Настенька. — мне ваши платья не по кости! Да мне и в родных стенах хорошо.
— Ну, будь по-твоему, — говорит ей отец. — А что тебе с торжища привезти, какой подарок? Скажи, отца не обижай!
— Ах, батюшка, ничего мне не надобно, всё у меня есть! Недаром я далеко была и в дороге утомилась.
Отец со старшими сёстрами уехал на торжище. В ту же пору Настенька вынула свое пёрышко. Оно ударилось об пол и сделалось прекрасным добрым молодцом, Ясным Соколом, только ещё прекраснее, чем он был прежде. Настенька удивилась, да от счастья своего ничего не сказала. Тогда сказал ей Соколичек: