— Здравствуй, почтенный, — эльфиня коротко поклонилась. Гном, узнав в ней полукровку, что-то невнятно буркнул, но углублять неприязнь не стал и тоже поздоровался, назвавшись Адамаром. Посмотрел на Халлека и добавил:
— Ну вы тут сами разберитесь, что и как, раз уже договорились. А я пойду заканчивать с укладкой. Где мои подводы, ты знаешь.
Развернувшись вразвалочку, Адамар потопал в толпу.
— Ндааа… — эльфиня проводила его взглядом. — Лучше ничего не нашёл?
— Нет. Но сторговался по три титановых в день тебе и мне. Итого шесть.
— А он сколько хотел?
— По одной, — пожал плечами Халлек.
— Ты переторговал гнома? — Сейда повела бровями и хмыкнула.
— Я начал с пяти. Так что можно сказать о ничьей.
— Согласна. Много у него груза?
— Две большие телеги, пудов на восемьдесят, и одна поменьше, он сам на ней сидит, ну и барахло всякое дорожное. Ещё двое возниц и какая-то девчонка приблудная, за кашевара. Лет пятнадцать, не больше. Идут аж до самого Горного Рынка. Но нам, я так понимаю, придётся с ними распрощаться раньше?
— Да, где-то на второй трети пути. Там найдём как объясниться.
— Ну я и так не на всю дорогу договаривался, сказал что может быть такая необходимость.
— А он что?
— Ну что-что… промычал что-то и кивнул. Жадина.
Всё это сборище выглядело самой настоящей толпой, но тем не менее, караван тронулся и начал организованно втягиваться на тракт. Адамар со своими телегами занимал место ближе к хвосту, а ширина дороги позволяла свободно ехать рядом, по обе стороны длиннющего змея из подвод, повозок и телег. Халлек, разглядывая народ, определил несколько самых крепких и сплочённых групп — эти торговцы, судя по всему, давно ходили с одними и теми же охранниками. Наконец они покинули Зимогор. Караван двигался со скоростью пешего, и ко времени, когда староста дал команду становиться на ночлег, преодолел чуть больше двадцати вёрст. Дорога поднималась плавными, затяжными петлями на заросший лесом водораздельный хребет.
Здесь всё ещё были относительно безопасные места, но охранение на ночь выставлялось как положено. Все воины, следующие с караваном, получили своё место в расписании дежурств, Халлеку с Сейдой досталось самое противное время, перед рассветом. Но остаток ночи прошёл спокойно, как и следующие четыре дня. За это время они достигли первого постоялого двора на тракте.
"Медвежий угол" стоял на обширной поляне, а сам поляна была плоской верхушкой сбросового уступа на склоне хребта. Она господствовала над двумя верстами дороги и являлась естественной крепостью. К постоялому двору вела отдельная тропа, широкая и мощёная тёсаным камнем. Сверху с любого места можно было обрушить булыжники из заготовленных куч. Караван уже ждали, возле поворота на тропу стоял всадник. Староста поговорил с ним и махнул рукой. Повозки выстроили вдоль дороги поплотнее к склону, а люди, кто верхом, кто пешком, поднимались наверх с палатками и навесами. Только те, кому не повезло стоять первую вахту в охранении, остались на тракте. Эта участь миновала Халлека и Сейду, и они устроились на краю поляны возле ухоженного леса, больше похожего на парк в богатой и обширной усадьбе. Вся территория "Медвежьего угла" была приспособлена для таких нашествий, имелись и выложенные кострища, и запас готовых дров, чтобы не портить лес, и ручеёк, проведённый в несколько каскадов от родника. Жребий на дежурство опять выпал на утро, и пока можно было спокойно отдыхать.
Когда они устроились, к ним заглянула служанка и передала, что хозяйка просит их зайти. Переглянувшись, путники пошли вслед за девицей. Дом стоял отдельно, ближе к склону хребта — большое, добротное строение на подклете из больших глыб, а могучие брёвна, потемневшие от времени, в обхват были такими, что Халлек, невольно сложив руки кругом, хмыкнул. Над входом висел фонарь, освещавший статную женщину средних лет. Её наряд составляли длинная тёмная юбка с широким поясом из толстой кожи, белая блуза и меховая безрукавка, а волосы густого золотого оттенка были собраны в толстую косу с тяжёлой заколкой в виде кленового листа. Тусклый блеск бронзы выдавал не только украшение, но и оружие. Взмах головы, и острые края листа взрежут кожу на лице или шее противника.
— Здравствуйте, — хозяйка внимательно посмотрела на них обоих. — Я Магда-Илона Шёнефельд. Заходите. У меня к вам разговор. И возможно, дело.
Говор госпожи Магды был резковатым, характерным для здешних мест, где на склонах гор, разделяющих империю и Нордхейм, лепились карликовые баронства, осколки некогда могущественного Хенлита. Хозяйка "Медвежьего угла" определённо принадлежала к младшей ветви какого-нибудь местного дома.
Обширная светлая прихожая за сенями пахла травами, мёдом и шкурами. Под потолком висели связанные косами лук и чеснок, пучки высохших соцветий. А в углу, поднявшись во весь вздыбленный рост, стояло чучело огромного медведя. Бурая шерсть лоснилась и переливалась в желтоватом свете ламп. В подогнутых передних лапах зверь держал табличку с приветственной надписью на весталийском, нордхеймском и здешнем диалекте. Сейда хихикнула:
— Так вот почему "Медвежий угол"?
— Да, это мой друг Олаф добыл его, — Магда кивнула на дверь в жилую часть дома. — Проходите. О нём и будет разговор.
Хозяйка их уже ждала, об этом говорил накрытый стол. Усевшись, гости переглянулись и посмотрели на Магду.
— Не буду тянуть. Пропал мой Олаф. Четыре дня назад он должен был вернуться или прислать ручную куницу с запиской, что задерживается. Он ушёл на запад, в сторону Пустошей…
В идеальной выдержке Магды-Илоны появилась брешь. Она вздохнула, глаза заблестели влагой.
— Он толком и не объяснил, что там ему понадобилось, но как я поняла, что-то важное. И пропал. Вы…
Магда посмотрела в глаза Халлеку и Сейде.
— Вчера ночью во сне ко мне пришла Гудфёлль. И сказала, что вечером этого дня прибудут двое, мужчина и женщина из противоположных мест, с маленьким купцом. Кроме вас, я никого не нашла таких. Она также сказала, что вы идёте в Амрит-Анбор. Это верно?
Сейда озадаченно хмыкнула. А Халлек сразу догадался, в чём тут суть, и кивнул:
— Да, это так. У нас там своё дело, но если ты примерно покажешь, куда он собирался, мы, возможно, что-нибудь придумаем. Сейда, карты.
Эльфиня, мгновение помедлив, молча кивнула и полезла в сумку, где держала круглый кожаный футляр, и расстелила на столе две карты Амрит-Анбора. То, что Магда назвала Пустошами, было обозначено как Рваное Поле. По крайней мере, так можно было перевести хенлитское название, записанное весталийскими буквами. Порывшись в футляре ещё немного, она извлекла отдельный лист, на котором была более подробно изображена эта местность.
— Нам, в общем-то, туда и надо, — повела плечами Сейда. — Ты знаешь хотя бы, куда он пошёл?
— Дай-ка, — Магда-Илона пододвинула карты к себе, рассмотрела их. — Он говорил что-то о долине… Какой долине-то?.. Название из головы вылетело. Тут только одна долина, насколько я понимаю карты.
— Её называют Проходом Трёх, если верить надписи. Кого трёх, или чего, непонятно. Но нам через него идти, вернее, в него — в самый конец, где эта долина выходит на Пустоши, — пояснила эльфиня.
— Не буду расспрашивать, какие дела влекут туда вас, но если вы найдёте Олафа живым, скажите что я его жду. Мёртвым — у него на шее есть медальон. Принесёте его, мне будет достаточно. А там на месте разберётесь, что сделать. Я знаю, он хотел бы огненные проводы, но понимаю, что это не везде и не всегда возможно.