— Баловством занимаешься. Лет через пяток быть тебе шахтером.
Но и года не прошло, как Саше пришлось заменить отца и трех братьев.
В начале войны на фронт ушли шахтеры Степан, Николай и Иван Сысолятины. За ними призвали в армию и Матвея Аверьяновича. Обычно крутой, суровый с сыновьями, он в тот раз ласково привлек к себе Сашу, сказал как равному:
— Оставляю тебя хозяином — ты мужчина.
И «мужчина» в пятнадцать лет спустился в елкинскую шахту № 5 не на час, как прежде, когда наведывался к отцу и братьям, а как человек, работающий для фронта.
Его поставили электрослесарем, сказали: в забой рановато, успеется. А уже через несколько месяцев пришлось забыть о возрасте Саши. Опять группу шахтеров призвали в армию, и Саша напросился совмещать профессии электрослесаря и взрывника.
Опасно было взрывное дело в плохо механизированной, запущенной елкинской шахте. Взрывник там, как сапер на фронте: одна ошибка — и нет тебя. Влезешь в узкую щель забоя вслед за бурильщиком, тот пробурит шпур, уползет назад, а ты остаешься совсем один. Тихо поскрипывают, потрескивают крепежные стойки. Каждый твой нерв ощущает это поскрипывание. Кажется, порода жмет не на стойки, а на твой затылок, на темя. Тебя лихорадит не от холода — от страха. Заставляешь пальцы вставлять в шпур патрон с огнепроводным шнуром, зажечь конец, а мысль сверлит, подмывает: не успеешь — огонь бежит по шнуру быстрее, чем ты ползешь, — разорвет!..
Как-то незаметно для себя Саша забыл о страхе, привык к взрывному делу. И совсем другие мысли стали занимать его в забое.
Он представлял себе, как эшелоны с углем мчатся к электростанциям, как уголь превращается в кокс, как плавится сталь — та, лучшая, броневая, что идет на танки, та, знаменитая легированная, из которой делают авиационные моторы, пушки и автоматы. Значит, и он помогает отцу и братьям, значит, и он угольком своим участвует в битвах с фашистами.
В елкинской пятой шахте Саша Сысолятин познал смысл слов: мужество, верность, дружба.
Когда четырех шахтеров и его, новичка, засыпало в штреке, когда восемьдесят с лишним часов они были без воды и пищи, оторванные от всего живого, они не сомневались: шахта ищет, рвется к ним всеми силами и средствами, возможными и сверхчеловеческими, никто не позволит себе отдыха, не будет знать покоя, пока не проложат к ним путь, не вырвут из черного плена.
И пятнадцатилетний горняк отвечал на верность верностью, безоглядной готовностью пожертвовать собой ради жизни товарища, ради коллектива.
Тоже молодой, всего года на два старше Саши, забойщик Меркурьев проходил однажды выработку для вентиляции участка. Саша шел мимо, увидел, как кровля начинает осыпаться.
— Бросай, угробит!
Заело Меркурьева. Широкоплечий, сильный парень, он покровительственно оглядел щуплого Сашу, рассмеялся:
— Надумал мышонок учить кота технике безопасности...
Не успел Саша и двадцати метров пройти по штреку, как услышал задыхающийся крик Меркурьева — порода накрыла его с головой.
Подбежавшие с двух сторон шахтеры быстро откинули от Меркурьева породу, сложили стойки крест-накрест, в «костер», способный на некоторое время обезопасить заваленного человека от новых обрушений. Шея и плечи Меркурьева стали свободными, но ноги оказались крепко зажатыми глыбой породы. Оставалась единственная возможность спасения — вырезать одну из нижних стоек «костра», пролезть в клетку, попытаться там разрушить и отбросить глыбу с ног пленника. Это сделал Саша.
Не разгибаясь, задыхаясь от угольной пыли, орудовал он возле товарища. Пришлось не бить, а царапать отбойным молотком — не развернешься в норе. Да и нельзя сильно ударять — больно Меркурьеву. Но и спешить надо. Трещали стойки, многотонный корж породы давил на «костер», угрожал сплющить клетку вместе с двумя парнями в ней. Не думал о себе Саша, рыл, как крот, и вырвал из беды товарища.
Горный мастер похвалил Сашу:
— Характер отцовский. Нервишки крепкие!
Нервишки...
Под этим словом старый шахтер подразумевал: и спокойную выдержку Саши, и его сметливость, и самоотверженность, и доброту отзывчивой горняцкой души.
Возможно, самое важное, что воспитал шахтерский коллектив в подростке, — это хладнокровное, осмысленное внимание ко всему, что делается вокруг него.
Нет мелочей под землей. Здесь ничего нельзя делать в полдуши.
Или отдавай себя целиком, с сердцем, с нервами, со всем, на что ты способен, или уходи и никогда не приближайся к стволу шахты. Даже к заброшенной, давно не действующей не подходи!