Князь снял тяжелые одежды свои, в баньку сходил и вздохнул полной грудью: хорошо! Да не дали челу княжескому коснуться перины соломенной, увидал в окне он как из лесу волк выбежал. Да крупнее телка, да крупнее коня, цвета неприятного. Бежал зверь по самому краю, поля и леса разделяющему. Нес в зубах жертву новую.
Не один знатный гость видел картину ту. Всполошились люди, в погреба забились, деток попрятали, да так до самой ночи сидели. Пересчитаться не могли. Один молец по деревне до ночи неприглядной бегал грехи отпевал, да на развалины молельни уповал. К ночи и его с ног свалило, а там волк второй раз явился. Да по крышам, да по домам, да в горы. Крику, визгу было. Один князь спокоен остался. С петухами встал и народ выслушал, что видели за ночь они.
Оказалось, волк корову на бегу проглотил, с крыши молельни символ хвостом сбил, до луны допрыгнул и по ее кругу по молоку к черной звезде убег. Задумался Иоанн, на молельню глаз бросил, символа не нашел. Корова целехонькой оказалась, а по небу волки бегать не научились.
Набирать на зверя люд начал. Осмотрел всех и взял с собой двух деревенщин, да мольца – поход освещать. Никона взять хотел, да тот от испуга заикаться начал, обещал оценить по словам, лишь бы не брали в поход этот. Направили стопы охотники в сторону гор. Храбрый люд на окраинах куртку чужестранца нашел, Иоанну принес. Решили – сгинул страшный гость, его-то недалече волк и нес.
Долго они ходили, козла подстрелили и им отобедали, да ловушку поставили, а волчьих следов так и не приметили. Дело к закату близилось, часом показалось, будто следит за ним кто. Князь привал объявил, к дереву поодаль прислонился и спросил слушателя затаившегося:
— Неужто для охотника великого зверя загнать не по силам оказалось?
Ответил ему страшно хриплый голос:
— Жди.
— Долго ли ждать-то? Нам бы до ночи управиться, негоже мне комаров кормить.
— Ночи жди.
— Изголяешься?
Не ответили ему, зашуршали кусты подле дерева, ушел собеседник.
Воротился князь к мольцу Вересею да крестьянам, продолжили они путь. До ночи шли. А там к ночевке готовиться стали, да лечь не успели.
Вышел к ним лютый зверь – огромный серый волк. Крестьяне враз смелость забыли, и кто куда сквозь кусты убегли. Вересей чуть дольше храбрился, покуда не прикрикнул князь, бежать велев.
Долго бился хозяин земель с лютым зверем, уж и одежду дорогую порвал и синяков получил, а к победе не приблизился. Деревья трещали, земля дрожала, челюсти щелкали, лапы огромные землю рыли, да все же наказан злодей был.
Зажег Иоанн факел, закричал о победе своей. Вернулись крестьяне, вернулся молец, думали, нет уж князя в живых, а он, на звере побеждённом сидев, их ждал. Пожелал целиком в деревню нести, дабы люду доброму показать: нет боле оборотня, спите спокойно!
Внесли зверя лютого в деревню в петушиный час, разложили на земле, подивилися, да праздник немедля затеяли. Никон исполнил обещанное и отдал завещанную отцом-царем монету, кую за зверя обещана. Князь монету ту отдал старосте, и народ в гулянья ушел. Пил, веселился, бодрился, один князь по усам хмель пускал, в рот не допускал. На поверженном звери сидел и все ждал. А как вой раздался, встал, да поверженного зверя пнул. Всхрапнул тут зверь.
Ворвались в деревню волки, обычные, не оборотные, да много их было. На людей кинулись, кровь пролили, да не ведали о своем смертном часе. Поднялся лютый зверь, их всех разом страшней, встряхнулся, и первого на лету поймал. Перекусил пополам, да за следующего взялся. Заскулили волки, испугались, к хозяину бросились.
— Стало быть, Вы, батенька, и есть виновник бесчинств творящихся? — осведомился князь, неспешно приближаясь к человеку, за руку словленному. К мольцу, с волками у ног прирученными. — То-то странно было, молец в лесу около деревень живет, да к людям не ходит. А где живет, там люди пропадают.
Тут Вересей уразумел, как дело далее повернется, и волков от себя отпихивать начал да отнекиваться:
— Не я эн-то! Я лицо духовное!
— По-иному духовное лицо не обвинить, разве что при люде всем словить.
— О душах людских думаю!
— И волков приблудных подбираю, встречу с вышним устраиваю, — допел его песню князь.
Молец испугался, на чужой грех дланью указал:
— А вам гореть за связь с силами темными! Со зверем лютым! С оборотным!
— Лютый зверь, — усмехнулся Иоанн. — Первым бежит, где подстрелить могут. Никого слушать не хочет. Роль дурака играть заставляет и спасибо просит.
— И «Спасибо» редко слышит, — ответил вдруг хриплым голосом огромный волк, с пути хвостом отметая глупого серого собрата.