— «Спасибо» было, когда коня моего любимого умял, да не треснул.
— А после птицу да деву помог выкрасть.
— Хорошие времена были. А после Серого князя на пост при дворе Берендея взяли, так что лицо он должностное, как китель серое и с полномочиями большими. От того и взяли меня сомнения, истории волков в деревни этой. Не водятся они здесь, нельзя им сюда, ибо дичи недостаточно, да и склоны опасные. Так и вышло, догадались мы – ручные они. А вот почто зверя лесного портил, на людей натравливал, поведай нам.
Люди на момент тот уж из домов поглядывали, виновника заприметили, за вилы взялися, выходить из дверей обратно начали. Кабы не зверь оборотный, второй костер зажгли бы. Молец поджал губы, обвел людей недобрым взором, подобрался и голосом праведника изрек:
— Нечестивцы. Это кара за грехи ваши! Молельню запустили, души не отпеваете, мысли грязные в умах прядете, да в дело пускаете, а слуг бога вините! Я глас божий, его волю творю!
— Волков выращу, на детей натравлю, людей накажу, да с чистыми руками останусь. — продолжал князь, чужую речь заканчивая. — На волков во многих деревнях грешили, да слово друга надежней. А он оборотных тварей в узде держит и диким разгуляться не дает.
Попытался было еще что Вересей сказать, но не выдержал Серый князь и изъявил желания до суда и следствия наказать:
— Хочу укусить!
— Заказано, — запретил Иоанн. — Но связать и загрузить в телегу дозволяю. За грехи его ему не только перед храмом ответ держать, перед законом предстать придется остальным в назидание.
Волк шагнул к грешному, рыкнул на своих малых собратьев, тотчас те припустили в лес, и обернулся. Вот волк с телка, а вот чужеземец кандалами гремит и преступника в них вяжет, да в телегу, укрывая соломой, с головой сажает.
Люди боялись, но раненым помогали и в себя приходили, и не знали, как на чудеса происходящие реагировать. Все на телегу с заключенным поглядывали, но сторожа Серого боялись. Зато Иоанн с ним никого не боялся. Князь к старосте подошел, указ княжеский дал:
— Волков стрелять дозволяю. За ручных Серый князь ответа не держит. Монеты остатки в карман не кладите, а дома восстановите, молельню, мольца найдите. И, — князь Иоанн жестом указал на так и не ворошенное пепелище, — похороните бедолагу. Не дело это, костям так лежать, иначе придется вам вперед мастера Кощеева звать, неупокоенных упокоевать.
От оборотня люд по домам бежал, стоило тому близко подойти, но Серому князю дела не было до страха людского. Обнюхал все вновь и сел на козлы, телегой править.
— Глупые деревенщины, — ругался он, с другом охотнее слово державши, — человека сожгли. Бежал как мог быстро, да не успел.
— Бывает, необразованные же они. Поди, нюх пеплом, золой и костной мукой отбили, недоведьмаки!
Оборотень хрипло рассмеялся, скаля клыки.
— Помнится, мне ту же глупость совершил один юный князь. Братьям поверил и сам пеплом обратился. Ох и намучился я после живую воду таскать.
— Кто старое помянет…
— Тому глаз вон!
— Кто старое забудет...
— Тому оба вон.
Телега скрипнула на повороте, все дальше увозя двух князей подруженных на рассвете сил своих. И более в местах тех не видали их. Но слухами земля полнится, сказки о волках и царевичах слагает. Одну сказку каждый знает, детям ее читает. На страницах сказки той волк коня пожирает и конем после работает, да все уму и разуму друга человеческого учит. Стало быть, научил.
Конец