Плохо стало Алеше, покрылся он испариной, стал чихать да кашлять, температура поднялась до 40, ослаб сильно. Настолько непривычно это для него было, что позвал он всех лекарей городских на консультации научные. Явились лекари, да руками развели – вроде, говорят, обычное ОРЗ, может грипп, так ведь не должен ты болеть, надежа наша. Странно все это, но ведь организм у тебя богатырский, потерпи, сам с болезнями справиться должен. Потерпел Алеша какое-то время, да только видит, что хуже ему становится. Решил народные методы испробовать.
Пошел на задний двор, нашел котел, в котором в стародавние времена сварился царь Додон, подивился, что труп до сих пор не выкинули, взял котел, отнес к речке, стряхнул в воду тело бывшего царя, ополоснул котел, набрал воды, отнес обратно, развел костер, поставил воду кипятиться, а сам залез в котел и стал ждать, когда вода закипит. Ждал-ждал, да только все хуже ему и хуже. Вылез из котла, всю воду расплескал, загасил костер. Пошел в избу, облежал все лавки да полати – все хуже ему. Стал бредить, младшенького да Сивку-Бурку совсем загонял своими просьбами капризными. То супу ему со сливками, то спагетти болоньеза, то кваса бочку. А принесешь супу али квасу – отталкивает, говорит совсем другое просил, лимонного настоя жбан. Так вымотал он к вечеру своих домочадцев, что упали они обессиленные и последнюю просьбу – застелить постельку чистую, ибо утро вечера мудренее – отказались выполнять наотрез. Заплакал Алеша, забормотал, что спать придется на простынях мятых, да грязных, а может даже и немного прописанных, и ушел восвояси.
Утром стало понятно, что организм богатырский с болезнью не справляется. Ни пряник печатный тульский не радует, ни настойка бабкина. За ночь так прочихал Алешенька стенку печную, что покрылась она позолотой от лат паразитных. Вызвал опять лекарей местных. Пробовали эскулапы средства народные – баню жаркую, да обливание водой ледяной, да закапывание в землю русскую, чтобы набрался он сил от нее и победил погань басурманскую – ничего не помогло. Сказали тогда доктора, что вся надежда на организм богатырский – или сам хворь победит или уж как Бог даст. Другой бы, сказали они, давно коня двинул, а этот, вон, сопротивляется. Иммунитет богатырский, спохватившись, что прошляпил диверсию, бился с вирусами модифицированными как мог, но уничтожить получалось только часть новозародившихся, без доспехов, а те, что в латах золотых, расселились себе спокойно вдоль артерий, жгли свои костры и в ус не дули.
Понял богатырь, что если сам он о себе не позаботится, никто его не спасет. Послал Алеша тогда Сивку-Бурку за границу, «искать средства целебные от лихоманки непознанной», а младшего отправил к среднему в Тьмутаракань – задействовать административный ресурс, может наверху кто что про эту болезнь знает, может уже какие секретные лекарства для начальства выдумали.
Средний быстро телеграфировал, что надежды на начальство никакой нет, болезнь сия неведома, а если и есть какие средства от нее, то, коли они засекречены, рассекретить их может только царь-батюшка, да и то не все. Даже если и есть что, только переписка с дворцом займет не меньше полугода – и это только для своих, для администрации, да для богатырей. Отписал Алеша среднему благодарность за усердие, но наказал переписку не затевать, ибо и недели он с этой лихоманкой не продержится.
Так пролежал Алеша три дня, кручинился, потел, да чихал и кашлял в печь – да только становилось ему все хуже и хуже. Но тут пришла благая весть с погранзаставы – мчится Сивка-Бурка из последних сил, добыл средство целебное, от всех хворей годное.
Не прошло и часу, как стоял верный конь весь в мыле, запыхавшийся, протягивал богатырю горсть снадобий белых и, со словами: «Пей по одной три раза в день перед едой», упал бездыханный, сказав напоследок: «Разбудите меня через два часа». Алеша выпил таблетку и сразу почувствовал облегчение забытое, лег он на печь, пропотел и ровно через два часа пошел Сивку-Бурку будить.
Тот, поев с дороги, рассказал историю занятную. Был он в разных местах, и на Востоке, и на Западе, но нигде эскулапы не могли сказать, что за болезнь такая и как ее лечить. И только фармацевты ганзейские продали ему три таблетки средства патентованного, универсального, «пароцетамол» называется, взяли золотом и сказали, мол, от всех лихоманок годное, жар вмиг собьет, ибо состоит из кристалликов льда в песочной глазури. Сивка-Бурка уже обрадовался и засобирался домой, но тут подошел к нему паренек – подмастерье ганзейский, и посоветовал ехать прямиком к индийским факирам, которые у ганзейцев лицензию на пароцетамол купили и теперь свой с тем же названием выпускают. «Не пожалеете, наш все равно не вылечит» – таинственно сказал паренек.