Забава обернулась не него, пуще прежнего нахмурилась.
— И до терема меня не проводишь? — спросила и вздохнула горестно. — Не попросишь ничего у дяди? Неужели и награды тебе никакой не надобно?
— Не провожу, — ответил Влад резче, чем собирался. Не хотел, а раздражение так и зазвенело в голосе. — Не нужно мне ничего от князя киевского, я обещал ему тебя выручить, и вот ты здесь. Все. Дальше по дороге с тобой точно ничего не случится.
«Да и не случилось бы, — напомнил себе Влад. — Кощей не захотел подвергать меня опасности, сразу же Забаву отпустил и в лес заповедный наказал доставить. Потому как знал: Леший ее точно убережет и к самому Киеву выведет, причем даже попутай девица тропинки и в самую чащу направься. Зря я вообще к ней сунулся, лишь мороку обрел да не слишком радостное прощание».
Богатыри да дружинники похвалялись своими победами, девиц портили и стати их обсуждали. Влад же всегда считал подобное низостью и не испытывал радости от того, что обратил на себя чье-то внимание.
— Разве не пригожа я? — сызнова спросила Забава.
— Пригожа, — отвечал Влад. — В том не может быть ни малейшего сомнения.
— Чай, худосочного рода, не сарафан на мне красный и не дадут за мной приданое хорошее?
— О роде твоем дурного мне сказать нечего, — молвил он устало, — а приданое не надобно.
Забава губы поджала. Обидел! Впрочем, никак иначе ответить Влад не мог все равно.
— Не гневайся, красная девица, — сказал он примирительно, — всем ты хороша, но не лежит у меня к тебе сердце. Прости, если сможешь. Разве лучше было бы, если б я солгал?
Стражники к тому времени заприметили Влада и Забаву. Один другому дал локтем по боку, но подходить не стали. Тот, который постарше, больно внимательно к разговору прислушивался.
— Лучше! — воскликнула Забава уверенно. — Стерпится-слюбится — али не слышал? Каждый год родичи меж собой сговариваются и чад своих друг другу в мужья-жены отдают. Чем ты выше них?
— Может, тем, что принадлежу лишь себе и ни тебе, ни князю, ни неким родичам подчиняться не намерен? — сказал Влад и нехорошо прищурился. — Пустой это разговор. Мне идти пора. Не поминай лихом, а впрочем… как тебе угодно, мне то безразлично будет.
Очень он разозлился. То ли природа птичья, вольная, в душе взыграла, то ли припомнился полон, в котором всю жизнь прожил, а только подумалось: «Лучше убитым быть, нежели в клетке золотой пусто век прожить».
Чего он точно не ожидал, так того, что Забава побежит к стражникам и заголосит во все горло:
— Спасите-помогите, держите лиходея-насильника!
Владу бы сейчас же вороном обернуться, да он промедлил в удивлении: стоял дурак дураком, разве лишь рот не разинувши. Все чудилось, не с ним это происходит — не могла девица, с которой в детстве вместе играли и свободно беседовали, почитай, всю жизнь друг друга знали, возвести на него такую напраслину и воинов натравить. В себя пришел, когда стражник совсем рядом оказался, замахнулся, за плечо ухватить попытался. Влад поднырнул ему под руку и со всей силы по колену ударил, вывернулся из захвата второго, но тут и третий подскочил. Кто-то, пока Влад и от них отбивался, ударил по голове сзади, на том все и закончилось.
Очнулся Влад на лавке — голова болит, перед глазами двоится. Перво-наперво к кувшину потянулся воды испить, лишь после осознал, что не в темнице, а в горнице находится. Значит, никто на самом деле за лиходея его не считал. Наверное, Забава сразу рассказала, как было.
«А может, и приврала», — подумал Влад, когда дверь отворилась и князь вошел.
— Здравствуй, — произнес тот хмуро.
— И тебе, княже, здравствовать, — ответил Влад. — Как видишь, исполнил я свое обещание: Забава свободна и Кощею больше не надобна.
Подходить к нему князь не стал — то ли опасался чего, то ли брезговал. Смотрел неприветливо и с явным сожалением.
— Еще бы не исполнил, — пробурчал он. — Колдунье проклятое всегда за силу свою держится. Кто, скажи мне, щенок, тебе позволил девку портить?!
Влад с лавки вскочил, глазами зыркнул так, что Владимир аж к самой двери шарахнулся.
— Не было этого! В том поклянусь чем хочешь!
— Обманешь.
— Кровью и силой своей!
— Обманешь! — упрямо проговорил князь и внезапно тихо и доверительно молвил: — Думаешь, стражники разговора не слышали и мне не доложили? — и головой покачал. — Глупый ты, Влад, если полагаешь, будто у меня не все схвачено, а мужики, ворота охранявшие, так просто на мольбы девки поведутся и правду скроют.