Паренек голыми руками разгребал глинистую землю могилы. Он быстро копал, снова и снова оглядываясь. Наконец ему удалось вырыть ямку на глубину руки. Он погрузил в нее жалкие остатки сердца Ханы, засыпал, аккуратно утрамбовал землю и подтянул сверху раскидистый плющ, который волочился по всему кладбищу.
Дятел внезапно сорвался с хохотом и исчез в зарослях. На противоположном краю кладбища стояла Хана и смотрела на Кубу, хотя солнце было еще высоко, а призраки не должны показываться в этот час.
– Готово, – нервно бросил он. – Мы квиты.
А Хана печально наклонилась и сгорбила плечи так, что черные волосы совсем упали ей на лицо. Она медленно подошла к могиле, встала рядом и исчезла, словно ее и не было. И стало очень холодно.
XVI. О сборе ивняка
Сказывают, что ивняк лучше всего собирать поздней осенью, когда ивовые соки текут медленнее, а сами деревья становятся вялыми и лишаются сил – тогда они могут не заметить отсутствия нескольких ветвей. Ведь ивы мстительны и очень злопамятны.
Когда наступила пора срезать ивняк, стало ясно, что в тело Старого Мышки вошел рак. Боли вернулись, и такие сильные, что их не удалось прогнать ни лекарствами, ни заклинаниями. Мышка худел и бледнел, становился прозрачным, как воздух, и казалось, что любой порыв ветра развеет его, как туман. Ел он только еврейскую мацу, размоченную в молоке, потому что от всего остального его сразу тошнило. С правого бока, под ребром, у него росла твердая шишка. Раз в несколько дней опухоль лопалась, и из нее выливалась кровавая жижа; Мышке тогда становилось так больно, что он ходил весь скрюченный и над ним смеялись деревенские дети.
На Святого Мартина настал черед собирать ивняк для усадьбы. Идти должны были все, даже безземельные, но никто не жаловался, потому что работа была легкая. Пошли и Куба с Мышкой, чтобы не нарваться на гнев пана и управляющего.
В те дни у Богушей гостил вельможный пан Доминик Рей из соседнего городка Эмауса, большой друг пана Викторина. Оба шляхтича прогуливались по дороге, вдоль ив-апостолов, и наблюдали, как рубят ветки крестьяне. Известно, как приятно наблюдать за работой других.
День был сухой и ясный, идеально подходящий для работы. Однако около полудня Старый Мышка начал слабеть. Он побледнел, лоб его покрылся потом, дыхание стало рваным и свистящим.
– Вам хуже? – спросил Куба. Старик только кивнул, не в силах отдышаться, поэтому парень усадил его на край рва. – Посидите, отдышитесь немного.
Парень вернулся к работе. Ему нравилось работать с ивняком, нравилось ощущать под пальцами его шершавую гибкость. Он быстро срезал, безошибочно выбирая лучшие побеги и оставляя слишком вялые и чрезмерно одеревеневшие. Как будто ивы сами подсовывали ему лучшие побеги. Он так забылся в работе, что не сразу расслышал громкие голоса. Только когда, оглянувшись через плечо, Куба увидел ясновельможных Викторина Богуша и Доминика Рея, которые вместе с управляющим стояли над скорчившимся Мышкой, он понял, что дело плохо. В своих обтягивающих брюках и сапогах с голенищами паны напоминали грозных длинноногих птиц, склонившихся над безземельцем, как над падалью.
– …Только дух дайте перевести… вельможные паны… в животе очень колет, вот здесь…
– Я тебе переведу дух, гнусный мерзавец! – вельможный пан Викторин отступил на шаг с отвращением, опасаясь, что Мышка дотронется до них, испачкает или чем заразит.
– Они гнусные, потому что такова их хамская натура, – глубокомысленно заметил пан Доминик. – Уже мой пращур Миколай[13] триста лет назад писал сатиры на ленивых крестьян. С тех пор ничего не изменилось.
– Я им покажу сатиру! – Пухлые щеки пана Викторина налились кровью. – Мыхайло, пять палок и еще две для поощрения! Пусть получит, ленивый ублюдок.
– Потому что это мужичье на навоз похоже, – задумчиво произнес пан Доминик и покивал головой, как суровый священник. – Ему бы только лежать и смердеть.
Управляющий Мыхайло, мерзкий рябой тип, нехотя взял палку.
– Я не люблю бить баб и стариков, ваше благородие.
– А я тебя, хам, спрашиваю, что ты любишь, а что не любишь?
Мыхайло опустил свою мерзкую морду.
– Нет, вельможный пан.
– Тогда бей.
И тут Куба отложил свой ивняк и сделал два шага вперед.
– Я возьму на себя его палки.
Ясновельможные Богуш и Рей переглянулись.
13