-- Я смотрю на колокол с чисто музыкальной, художественной точки зрения. Я жду пробуждения его деятельности, дождусь ли я ее? .Если да, то когда же наступит эта минута? На эти два вопроса кто же может дать мне ответ? Музыкальное значение колокола, музыка в колоколах!
Я смотрела на Котика. Мне казалось, он -- счастлив!
-- Колокол хотел давать нам все, извлекая из себя звук, звучанье, характер, гармонию, удар, -- все то, чем он обладал. Виноваты мы, сами мы, что смотрели на него как на какое-то било! Употребляли его для всякой надобности -- например, в. театре, за сценой, в симфоническом оркестре, -- а ведь он является чем-то совсем отдельным от других музыкальных инструментов. В него входит наивысшая сложность сочетания звуков.
Слушали с интересом. Перешептывались.
-- Колокол есть моя специальность, -- продолжал докладчик, -- мое музыкальное творчество на колоколах. У меня имеется сто шестнадцать произведений, которые по своим исключительно тонким различиям звуковых высот приемлемы для воспроизведения только на колоколах. Для этого нужен особый слух. Не тот "абсолютный" слух в смысле звуковой высоты, а также в различении тонов -- а совершенно исключительно тонкий, в наивысшей степени абсолютный. Его можно назвать "истинный слух". Это способность слышать всем своим существом звук, издаваемый не только предметом колеблющимся, но вообще всякой вещью. Звук кристаллов, камней, металлов. Пифагор, по словам своих учеников, обладал истинным слухом и владел звуковым ключом к раскрытию тайн природы. Каждый драгоценный камень имеет свою индивидуальную тональность и имеет как раз такой цвет, какой соответствует данному строю. Да, каждая вещь, каждое живое существо Земли и Космоса звучит и имеет определенный, свой собственный тон. Тон человека постигается вовсе не по тону его голоса, человек может не произнести ни одного слова в присутствии человека, владеющего истинным слухом;
однако им будет сразу определен тон данного человека, его полная индивидуальная гармонизация.
Для истинного слуха пределов звука -- нет, -- воскликнул он вдохновенно, -- как нет предела в Космосе! Задатки истинного слуха есть у всех людей, но он не развит пока в нашем веке...
Обыкновенного абсолютного слуха и того чрезвычайно мало, встретились мне 6п7 лиц, а может, и того не будет, скорее так человека 2-3, не говоря уж о таком, как у меня. Такой слух пока является, увы, исключением. Но в дальнейшем будут, несомненно! Будут, обязательно будут! Но все-таки хорошо было бы, если бы нашелся хоть один человек с тончайшим, абсолютнейшим, феноменальным музыкальным слухом, до самого предела остроты, восприимчивостью к колоколу и колокольному звону, это было бы для меня великое, жизненное счастье! Иметь лицо, которое было бы моим утвердителем, утвердителем того, что я говорю, на что я указываю в теории "Музыка -Колокол". Если в будущем будет этот человек хорошо осведомленным, глубоко посвященным в теорию колокольной музыки -- это уже так много! Признаться, я чувствую себя очень одиноким, так, как чувствует себя немой или иностранец, не говорящий на языке народа той страны, в которой он живет.
Но неужели же это одиночество у меня спадет, неужели дождусь я, наконец, этой минуты -- какое тогда будет счастье! Да! Но, спрашивается, почему я так сильно отдался колоколу? На этот вопрос я должен дать ответ о причинах моего тяготения к колоколам...
Колокол дает нам весь музыкальный абсолют: посвящает нас в наивысшую теорию Музыки, Музыки с большой буквы. Созданная мною теория так и называется -- "Музыка -- Колокол". В исполнении музыкального произведения "индивидуальности" колоколов, всякими способами соединяясь, сливаются и... В эту минуту докладчику передали записку. Развернув ее, он сказал:
-- Меня просят подробнее сказать о процессе игры на колоколах. Хорошо. Колокола по своей величине подразделяются на группы. В первой группе -самые мелкие, во второй -- немного побольше, в третьей -- еще на немного больше, затем идут четвертая, пятая, шестая группы и т. д. В одну группу включаются колокола, близкие друг другу по величине, виду и высоте звука. Каждая группа имеет в себе определенный, соответствующий ей по силе звук. Разумеется, чем больше колокол, тем сильнее его предельный удар. Тяжелее он -- и более продолжителен его гул.
На колокольне отдельно от всех -- Большой колокол, фон, или основа. Звонит в него один человек, но могут и два. Затем -- Педаль-колокол; в него звонят ногой с помощью нажима на доску. Педальных колоколов должно быть всегда два: 1-й, большой и 2-й, малый. После педали следуют колокола клавиатуры. Игра на них производится с помощью клавишей, расположенных полукругом. Затем следуют колокола, на которых воспроизводится трель. Их два набора -- первый состоит из 3 колоколов, второй -- из 4.
Он передохнул.
-- Трель играет большую роль. Она есть как бы горизонтально тянущаяся нить во время звона. Благодаря своему разнообразию она придает звону самые разнородные звучания.
Трель одиночная состоит из звона двух колоколов, смешанная состоит из звучания пары колоколов и одного колокола, и парная трель -- из двух пар колоколов.
От языков колоколов идут шнуры к концам деревянной рукоятки. Удар производится всегда правой рукой.
"А ведь мало реакции со стороны слушателей!" -- подумалось мне.
Котик развернул одну из записок, прочел ее.
-- Я вижу, вопрос задан мне музыкантом, понимающим в колоколах. Да, колоссальнейшую роль играет ритм: каждый тон имеет соответствующий ему ритмический облик.
Тут в записке спросили меня о счете. Например, если произведения написаны в размере четыре четверти, трель может быть в любом размере. Это зависит от индивидуальности данных колоколов: Большого, Педали и тех, которые в клавиатуре. Такты могут быть самые разнообразные.
Докладчик будто задумался. Но тотчас же затуманившееся лицо прояснилось. Быть может, решив не все трудное досказывать, он весело сверкнул взглядом:
-- Я должен еще сказать, как подбирают колокола. Берут сперва Большой колокол и к нему остальные -- 2-й Большой, затем два педальных, а к педальным, а именно, к их слиянию, подбираются колокола клавиатуры. В клавиатуре колокола совершенно не должны быть расположены ни в какую гамму.
Он перешел к весу колоколов, четко сообщив минимальный и максимальный вес каждого, и, видимо, сокращая разбег своих сведений, рассказал о пропорциях диаметров и высот каждой формы колоколов.
-- А формы их, -- сказал он, -- бывают двух видов: одна более высокая. и узкая, другая более низкая и широкая, что дает звук в первом случае глуховатый, во втором -- открытый и яркий. Звук колокола также зависит от состава сплава. Но и при обеих формах может у колокола быть любой из трех тембров: резкий, умеренный и нежный.
Самый низкий звук колокола, по крайней мере я в жизни встречал, -- у самого большого колокола на колокольне Ивана Великого в Московском Кремле, гул которого на октаву ниже основного тона его;
это, по темперации ре-бемоль субконтроктавы, звучащий ниже регистра рояля. То же самое и у всех больших колоколов, много встреченных. Звук такого низкого регистра я уже не воспринимаю как музыкальный.
На вопрос, мне в записке посланный, на каких, в смысле подбора колоколах я предпочитаю звонить: на подобранных в музыкальную гамму или же никакой гаммы не составляющих; отвечаю: для меня это различие не имеет никакого значения: при звоне я руководствуюсь только характером индивидуальности колокола. А также не имеет для меня ни малейшего значения, если данный колокол с соседом своим дает диссонирующий звук. В колокольной музыке нет никаких диссонансов.
Докладчик сделал паузу. Взглянул на нас.
-- Всюду, куда я ходил хлопотать о получении колоколов для полного ублаготворения Мароновской колокольни, я поднимал вопрос о том, чтобы отделить колокольню от церкви и устроить ее концертной, только для исполнения звона, -- говорил, что совершенно невозможно игре на колоколах быть "при церкви", а мне выполнять роль обыкновенного, церковного, грубо-шаблонного звонаря. Я смотрю на это совмещение колокола с церковью как на самое больное мое место; об этом немало было разговора во многих из тридцати пяти церквей, где я звоню. Ясно, что мой звон -- это музыка, но ведь для церкви нужен звон не с художественной стороны, а с церковно-звонарской!