Поп Парамон и Спирька вылезли из возка, почтительно простились с Голянским.
- Возвращайтесь скорее, боярин! - поклонился Спирька.
- Да будет благословен твой путь! - пробубнил поп.
- Приеду, всенепременно приеду! - прошепелявил Голянский и покрутил в воздухе прозрачной, словно из одного жира вылепленной, ручкой.
Возок в сопровождении верховых спустился вниз, разбрызгивая воду, с разбегу перескочил брод и покатился по плоскому луговому берегу.
Спирька махнул раз-другой шапкой, Парамон - ладошкой, потом братья посмотрели друг на друга.
- Не велика птица - и без нашего провожания доедет! - сказал поп.
- И то верно, - надевая шапку, согласился Спирька.
Дурында на повозке уже съехал вниз, к реке, распряг лошадей, пустил их в воду. Они радостно зафыркали, заржали весело.
- Неужто мы хуже скотины? - спросил Спирьку Парамон.
- К чему ты, отче, не разумею? - удивился Спирька.
- К тому, что тварь бессловесная и то купается. В такую жару и нам окунуться не грех...
Поп, подобрав рясу, начал спускаться вниз.Спирька засеменил за ним.
- Отменное дельце, отменное, - довольно бормотал Парамон. - Лишь бы не надул нас этот кусок сала, приказчик графский.
- Боярин-то хоть и себе на уме, - с завистью произнёс Спирька, и пальцы его рук зашевелились, как у кошки, выпускающей когти, - да не на простаков напал. Прибыль, что боярин от купли-продажи мужичков наших получит, ему от графа и князя не скрыть...
- Истинно, истинно, - забубнил Парамон, - ежели мы не подсобим, то не скрыть.
- Вот и выходит, - подхватил с тоненьким смешком Спирька, - не поделишься - сам с носом останешься.
- Князю - князево, графу - графово, - напевно проговорил Парамон, - а нам - наше вынь да положь!
Братья спустились к воде. Поп Парамон начал снимать рясу. Спирька принялся суетливо расстёгивать свой кафтан.
Но Дурында, на радостях, что нынче решено купаться, разделся быстрее всех. Его мощное квадратное тело так стремительно вошло в реку, что по ней пошли волны, брызги взлетели на высоту крутого берега, а кони испуганно заржали.
- Вот силушка у парня! - завистливо вздохнул Парамон, который едва-едва стянул сапоги и никак не мог после этого отдышаться.
- Велика оглобля, да что смыслит? - Спирька-Чёрт плюнул вслед Дурынде. - Богатырь какой сыскался!
В голом виде коротышка Спирька словно усох - такой он был щуплый и неприметный. Его кафтан, рубаха и сапоги, лежавшие кучей рядом, занимали гораздо больше места, чем их хозяин.
Поп Парамон, мелко переступая тоненькими паучьими ножками, подошёл к кромке воды. И хотя река была такой тёплой, что от неё едва пар не шёл, поп всё же сперва дотронулся до неё ладошкой, взвизгнул, а уж потом зашёл в воду по колени.
Большая голова Парамона, как тыква на хилом стебле, клонилась в сторону. Казалось, узенькие поповские плечики не могут её удержать и она вотвот скатится, поплывёт по воде, как жёлтый шар.
Парамон ещё раз взвизгнул и сел на корточки - окунулся с головой.
- Ух, парное молоко, а не водица! - снова показываясь на поверхности, отфыркиваясь, сказал он.
Решился, наконец, и Спирька. Боком-боком начал приближаться к реке, затем похлопал себя по животу, по груди, перекрестился и с криком "ой-ай-уй!" бросился в воду.
Однако от этого волны по реке не пошли, брызг почти не было, а кони даже глазом в сторону Спирьки не повели - такой он был лёгонький, сухой и тощий.
... Игнат, слегка прихрамывая, шагал по дороге от села к реке. Полтавская медаль на его зелёном кафтане сверкала в солнечных лучах, как росинка на лугу. Железный свой посох солдат держал на плече, как ружьё.
На холме, неподалёку от берега реки, слегка раскачивались крылья мельницы.
В её тени сидел мельничный работник Савушка с какими-то двумя мужиками. Перед ними топорщился ворох мочёных прутьев, и тут же, стопкой, как блины, лежали готовые плетёнки.
- Скоро совсем болотными жителями станете! - улыбнулся мужикам Игнат.
- Не тебе одному, служба, по трясине ходить, - ответил Савушка, прикрывая ладонью глаза - солнечный зайчик от солдатской медали забегал по его лицу.
- В болоте-то хоть князя нет - сами себе мы хозяева, - добавил один из мужиков. И хотел сказать ещё что-то, но второй толкнул его предостерегающе, и мужик замолк.
- Чего ж она у тебя не крутится? - кивнув на мельницу, спросил Игнат Саву.
- Ветер спит, - неторопливо ответил Сава. - А крыльям что делать?
Игнат ещё раз окинул мельницу внимательным взглядом:
- Ветер-то заворачивает иногда на мельницу в гости?
- Бывает на ночь глядя, - отозвался Савушка. - Да не долго гостит, видит, работы нет, - и летит дальше.
- Чудно! - задумчиво покрутил ус Игнат. - Ладно, поживём - увидим... Попа и хозяина своего тут нее примечал?
- Боярина сейчас провожали, - показал в сторону реки Савушка, - на берегу вот-вот топтались...
Купаться, верно, спустились.
... Под крутым берегом, внизу возле самой воды, виднелся распряжённый возок. Две лошади, наслаждаясь прохладой, стояли в ленивых струях обмелевшего речного потока. Три кучки одежды лежали поодаль.
- А где ж хозяева? - удивился Игнат, спустившись к броду. - И отчего пузыри по реке плывут?
В этот миг из воды выскочила безбровая, с реденькими кустиками волос голова Спирьки-Чёрта.
Поморгала глазами, фыркнула и ушла снова под воду.
- Чудно! - усмехнулся Игнат и уселся на тёплый, как печка, бугорок. Ого, вот ещё одна!
Теперь выплыла наружу круглая и жёлтая, как тыква, голова попа Парамона. С хилой бородёнки его текла вода, глаза зорко огляделись по сторонам. Поп хлебнул воздуха и опять нырнул.
Мохнатые брови Игната весело зашевелились.
- Может, повезло мужикам, тонут братья? - спросил он сам себя. - Нет, тут мелко, коню по колено... Небось клад ищут... Или обронили что...
Опять вынырнул Спирька. Захлопал глазами, приметил Игната.
- Не говори, что меня видел! - сказал Чёрт и ушёл под воду.
Потом снова показалась тыква Парамона. Поп в этот раз тоже узрел солдата и попросил, отфыркиваясь:
- Игнатик, т-ш-ш! То не я!
И, заглотав побольше воздуха, ушёл на дно.
В стороне вынырнула третья голова.
- Ага, и ты, простота, здесь, - обрадовался Дурынде Игнат. - Чего друг от друга прячетесь, Яков?
Дурында оглядел реку - никого нет.
- Чего смотришь, тебя спрашиваю. Или ты не Яков? - усмехнулся Игнат.
- Я вроде, - неуверенно произнес Дурында.
- Эх, "вроде"... - вздохнул Игнат. - Даже имя у тебя украли..
- Я первый вынырнул, - обречённо сказал Дурында.
- Да чего там! - спокойно молвил Игнат. - И поп, и Чёрт уже не раз вылезали.
Дурында удивился. Игнат заметил, что у парня яркие голубые чистые глаза.
- Спор у нас, - объяснил Дурында. - Кто первый вынырнет, тот к себе всех ведёт на угощение.
- А-а, тогда ныряй, простота, - махнул рукой Игнат, - вон Чёрт вылезает!
Дурында едва успел нырнуть, как над водой показалась голова Спирьки.
- Ты первый, первый, - сказал Игнат. - Лезь назад.
- Ау-улб! - Спирька ушёл в реку. Тотчас же всплыл Парамон. Он, видно, уже хлебнул водицы, подзамёрз, и голос его дрожал.
- Сол-солдатик Иг-иг-игнатик, - гнусаво проговорил поп, - никого больше тут-ту-тут не видел?
- Ты первый вылез, - вздохнул Игнат.
- Госпо-по-по-ди по-по-помилуй... - пробормотал Парамон и скрылся под водой.
Затем, как поплавок, бесшумно выплыла голова Дурынды.
- Сотоварищи твои надышались - и снова к рыбам, - доложил Игнат. - Вот братья, друг друга стоят - скорее утопятся, чем угостят.
Дурында увидел всплывающую макушку Спирьки и скрылся в реке.
"Парень-то начинает привыкать к хитрости, - довольно подумал Игнат. Придёт день, и он себя ещё покажет..."
Чёрт уже был голубым от холода.