– Молчи, ёшкин кот! Я лично тут провожу детективное расследование и сам во всём – раз, раз, раз! – разберусь с помощью дедукции! Так що, фантом, замолкни и вернись в свое прежнее тело, порешим на том! Не тень отца Гамлета, понимаешь! – решительно прогундел Шерлок Холмс и щелкнул пальцами.
Туточки призрак на глазах у расследователей вошел в бесчувственное тело ягненочка. Ягненочек ожил и радостно заверещал:
– Бя-я-я! – присел и сделал бя-я-я: навалил кучку!
– Вот клёво! – воскликнул сортирчик и клюнул что-то на земле.
Раздались стоны облегчения, и из логова волка повылазили деревенские, а из кучи костей встали похрусты, страстно похрустывая костями и громко делясь новостями.
Дедушка Шерлок Холмс на радостях разлил из графина самогон по граммулечке, на самые донышки трех граненых стаканов. Члены тройки чокнулись, понимаешь, понюхали мощные испарения налитого и аж глаза закатили и закашлялись. Дедушкина вошь мрачно принюхалась к миазмам смачным – и обомомлела, однозначно! От оного зловония тут же и захмелела, понимаешь! Впрочем, не будем больше о миазм... миазм... миазмиачном!..
– Итак, волк не похищал выторопня, ёшкин кот! – прокашлявшись, удрученно констатировал Шерлок Холмс.
– Мда-а-а, ё-моё! Стало быть, энта ниточка оборвалась! – прокашлявшись, удрученно констатировала Арина низким грудным голосом.
– Да, оборвалась! – прокашлявшись, с огромным удрученем поддакнул Ватсон по подсказке своего прокашлявшегося и вдруг удручившегося Внутреннего Голосоватсона.
– Но ничего, ёшкин кот! – воодушевленно воскликнул Шерлок Холмс. – Буде выторопня похитили, то похитители должны потребовать выкуп. Например, подкинуть письмо с требованиями. Стало быть...
– Мда-а-а! И стало быть? – воодушевленно воскликнула Арина.
– Да-а-а! И стало быть? – с воодушевлением поддакнул Ватсон по подсказке своего воодушевившегося Внутреннего Голосоватсона.
– Ёшкин кот! И стало быть, надо ждать от похитителей письмо! – радостно объявил Шерлок Холмс.
– Нет, нет, не письмо! – радостно возразила Арина.
– Да, да! Нет, нет, не письмо! – с огромной радостью поддакнул Ватсон по подсказке своего возрадовавшегося Внутреннего Голосоватсона.
– Почему, ёшкин кот?!
– Да, да! Почему, ёшкина кошка?!
– Письмо слишком долго идет по почте!
– А что быстро идет по почте, Аринушка? – хором возопили Шерлок Холмс, доктор Ватсон и Внутренний Голосоватсон доктора Ватсона.
– Ой, мама! Конечно же, телеграмма!
– Телеграмма? Хм, телеграмма!.. Ай, мама! Конечно же, телеграмма! Итак, ждем телеграмму! – хором прошептали Шерлок Холмс, доктор Ватсон и Внутренний Голосоватсон доктора Ватсона.
– М-м-м, з-з-заказную! – воскликнул Холмс и в восхищении звонко щелкнул пальцами.
Прошло каких-то тринадцать минут мучительного ожидания. Запутанными зигзагами подбежал на задних лапках достопочтенный папийон – почтальон и, дрожа от возбуждения, закричал, размахивая желтоватой бумажкой в правой передней лапе:
– Ай, мама! Вам телеграмма! Из Маасдама! За... за... заказная!
– М-м-м, чмок, чмок! А ты кто таков, ёшкин кот? Жмот или мот? – поинтересовался Шерлок Холмс, глядя на прибежавшего скрозь лупу.
– Я – почтмейстер! Вот мой почтовый ассортиме... ассортиме... ассортимейстер – на ме... на мейсте! – заявил достопочтенный почтальон, сильно кося глазами и указывая левой передней лапой на старинную синюю фуражку на голове, накрепко зажатую меж торчащими вверх ушами.
– А-а-а! Ну, читай телеграмму, мейстер почт! Без церемоний, бесцеремонийме... бесцеремонийме... бесцеремониймейстер!.. А почтовый ассортиме... ассортиме... ассортимейстер – оставь на ме... на мейсте!
– Чи... чи... читаю: «Буде хотите, чтобы ваш выторопень остался в живых, принесите мешок морковки к берлоге медведя – и драпайте! Берлогу медведя вам укажет за... за... завзятый охотничий пес!» – и пес тут же схрумкал телеграмму: – Хрум-хрум!
– М-м-м, чмок, чмок, ёшкин кот! А кто энтот завзятый охотничий пес: шпиц или пекинес? – поинтересовался Шерлок Холмс, глядя на достопочтенного почтальона скрозь лупу.
– Энто я! – воскликнул почтмейстер, вихляя задиком, виляя хвостиком. – Ураза... за... за... за... зумели? А вот мой охотничий ассортиме... ассортиме... ассортимейстер – на ме... на мейсте!
И пес снял с головы синюю фуражку почтальона, вывернул ее наизнанку и нахлобучил на голову, накрепко, понимаешь, зажав меж торчащими вверх ушами, – получилась вылитая темно-оливковая фуражка охотника.
– М-м-м, чмок, чмок! – восторженно прохрипел Холмс. – Выторопня вырвем из лап похитителя – да и за пир на весь мир не хотите ли?! Мы же сегодня еще не обедали, осло... осло... ослободители! А свой охотничий ассортиме... ассортиме... ассортимейстер – оставь на ме... на мейсте, без церемоний, бесцеремонийме... бесцеремонийме... бесцеремониймейстер!..
Посем по команде Шерлока Холмса двое похрустов покряжистее схватили мешок с морковкой и ковылькада бросилась к берлоге медведя, дислоцированной в том же, воображаешь, лесу. Впереди всех бежал, понимаешь, какими-то косыми зигзагами охотничий пес и указывал дорогу на Берл... на Берл... на берлогу, блин. И вся дедушкина ковылькада с энтузизазмом и шумом, напролом через дремучий лес, через дром-бурелом непролазный, а кое-где и через металлолом разнообразный, сигала какими-то косыми зигзагами за охотничьим псом.
Подбежали к берлоге медведя на заброшенной вырубке и встали там лагерем. Ветхих, корявых и мшистых пней кругом было аж до черта! Похрусты тут же окружили лагерь двойным забором. Из избушки вышли Шерлок Холмс с доктором Ватсоном и вначале, понимаешь, грозно закричали, размахивая желтой тростью, словно чудной девичьей костью, равно как и пламенно-красной клизмой – жупелом капитализма:
– Эй, бурый медведь, выходи! Мы, понимаешь, проголодались!
– Вот клёво! – воскликнул сортирчик и клюнул что-то на земле.
Из берлоги вылез разбуженный бурый косолапый медведь, который спросонок был зол, крайне зол, зол как зоил. Медведь зафырчал:
– Фыр-р-р-р-р!
У охотничьего пса сразу же опустились уши: стало быть, он из папийона превратился в фалена. И фален тут же хлопнулся в обморок.
Похрусты закричали медведю:
– Р-р-р-р-р!
Зверина тут же хлопнулся в обморок, и оного бурого косолапого медведя похрусты швыдко посадили на три цепи, снятые с собственных, понимаешь, драгоценных похрустывающих костей, ей-ей. Фален очнулся и снова стал папийоном, тольки очень сильно, соображаешь, стал косить глазами, ей-ей.
Тутоди дедушка Шерлок Холмс звучно щелкнул пальцами и, откуда ни возьмись, на ровной площадке перед медвежьей берлогой откуда-то взялся раскладной алюминиевый стол, а также возникли ниоткуда три раскладных алюминиевых стула. На столе стояли графин с самогоном и три граненых стакана. Дедушка, Иванушка и Аринушка уселись на стулья за столом, образовав необходимую тройку. Иван для пущей уверенности выложил на стол свою красную клизму – жупел капитализма. Дедушка разлил самогон по граммулечке, на самые донышки стаканов; члены тройки чокнулись, понимаешь, понюхали мощные испарения налитого и аж глаза закатили и закашлялись. Дедушкина вошь мрачно принюхалась к миазмам смачным – и обомомлела, однозначно! От оного зловония тут же и захмелела, понимаешь! Впрочем, не будем больше об энтом вот месте злачном...
Похрусты тумаками и подзатыльниками привели медведя в чувство и подвели на допрос к Шерлоку Холмсу.
– Личные вещи есть? Сбережения при себе есть? – сочувственно спросил Холмс у крепко подозреваемого и шустро развернул свою шляпу на голове задним козырьком вперед, а передним назад.
Арина и Иван тут же раз... раз... развернули свои головные уборы тожде на сто восемьдесят градусов, градус за градусом, градус за градусом, все сто восемьдесят раз бурно радуясь.