Лиса открыла было пасть, но передумала, хи-хи, отвечать, а тольки, хи-хи, хихикнула.
Шерлок Холмс удовлетворенно хмыкнул и произнес, созерцая лисицу скрозь лупу:
– Мы, он, они, она, оне, вы, ты, я...
На «я» охотничий пес задрожал всем телом. Лисица радостно махнула хвостом и, хи-хи, хихикнула, а потом подумала-подумала сантисекундочку и пропищала:
– Нет-нет, клянусь! Хи-хи!
– Так, хорошо! – изрек Шерлок Холмс, взмахнув лупой. – Идем дальше. Поесть. Попить. Побить. Побрить. Поехать. Пощупать. Похитить.
На «похитить» охотничий пес задрожал всем телом. Лисица радостно махнула хвостом и, хи-хи, хихикнула, а потом подумала-подумала миллисекундочку и пропищала:
– Нет-нет, клянусь! Хи-хи!
– Отлично! – воскликнул наш Шерлок Холмс, взмахнув лупой. – Идем дальше. Веревка. Выпивка. Винтовка. Ворвань. Выхухоль. Выторопень.
На «выторопень» охотничий пес задрожал всем телом. Лисица радостно махнула хвостом и, хи-хи, хихикнула, а потом подумала-подумала микросекундочку и пропищала:
– Нет-нет, клянусь! Хи-хи!
Шерлок Холмс торжественно произнес, уверенно водворяя лупу в карман синего халата:
– Великолепно! Лиса радостно махнула хвостом при словах: «я», «похитить», «выторопень». Энто означает: я похитила выторопня. Вина лисицы доказана: лиса сама призналась!
– Хо-хо! Ничуть не доказана! Напротив, доказана моя невиновность!
– Хе-хе! Как так?
– Всякий раз я прибавляла: «Нет-нет». Энто означает: нет-нет, не я – нет-нет, не похитила – нет-нет, не выторопня. Моя невиновность доказана! Хо-хо!
– Ни в коем случае, хе-хе! Эвто ты лжешь, изворачиваешься, говоришь всё наоборот! Следовательно, естли твою речь опять вывернуть, то есть вычеркнуть из предложения все энти «нет-нет», получится истинная фраза: я – похитила – выторопня. Вина лисицы доказана!
– Ничуть не доказана! Я выторопня не похищала! И вообще, я вас спрашиваю, а был ли выторопень?
– А-а-а, так может, ты эвтого выторопня не толькя похитила, но и съела? Взрезать плутовке брюхо, хе-хе!
Дедушкина вша глянула мрачно и тут же обомомлела, однозначно! От страха чуть было не околела, понимаешь! Впрочем, не будем больше о мрачном...
– Ой, боюсь, боюсь, боюсь, хи-хи! Не надо, тольки не энто, хи-хи! – заверещала лиса, словно ее режут. – Хи-хи! Хи-хи! Я сама!
И лиса са... сама ма... ма... молниеносно – раз, раз, раз, раз! – расстегнула молнию на брюхе, хи-хи! А оттуда, из – раз, раз, раз, раз, раз! – раскрытого брюха, хи-хи, вывалился бесчувственный желтый куреночек.
– Иван! – в восторге воскликнул Шерлок Холмс. – Хи-хи!
– Шо, ёшкина кошка?
– М-м-м, чмок, чмок! Эвто кто – выторопень?
– Кто, эвто?
– Да, эвто! Похоже, чьто выторопень! М-м-м, чмок, чмок!
– Да не-е-е, диду, не выторопень! Хи-хи!
– М-м-м, а кто еще, ёшкин кот?
– Ну тот... Энтот... Вот-вот... Кур... Пур... Курц... Пурц... Ах, слово из головы вылетело! Хи-хи!
– Ах ты, ворюга! Так вот кто ворует курят из моего курятника! – закричала, воображаешь, Катя Огняночка и замахнулась – бр-р, бр-р! – на мадам Лису Патрикеевну граблями, совершенно явственно источающими ам... ам... амбре навоза, пряного как ам... ам... амброзия.
– Караул! Помогите! Бр-р, бр-р! – в отчаянье закричала лисица. – Дело пахнет керосином, бр-р, бр-р: мне совершенно явственно угрожают вивисекцией! Хо-хо! Ах, я напишу заявление в полицу, милицу и челобитную в столицу! Пожалуюсь в о... о... – ну эту, как ее? – ОБХСЕ, Ё, Ж, З... – ОБХСС! Анонимно! Хи-хи!
Но тут – о-о-о, о ужас! – в воздухе появилось привидение! Оно заорало, мерцая и – опа! – опалесцируя, млин:
– Эй вы, все! Что за шарабарашей вы тут занимаетесь?
– Вот клёво! – воскликнул сортирчик и клюнул что-то на земле.
Похрусты со страху попадали наземь, а деревенские массово сиганули в лисью нору и каким-то чудесным образом поместились там все. Ах, энто было – страшно сказать! – привидение неизвестно кого! Даже Холмсушка, Ватсонушка и Аринушка слегка поежились, и Патрикеевна тоже. Стала рыжая и, понимаешь, бесстыжая лисица – ну вылитая нет, не ежиха, а дикобразиха, толькя весьма рыжая и, понимаешь, бесстыжая!
Эвта рыжая и, понимаешь, бесстыжая дикобразиха воспользовалась всеобщим переполохом, сорвалась с трех цепей – да и принялась вырываться с четвертой!
– Иван! – в восторге воскликнул Шерлок Холмс.
– Шо? – Иван Ватсон схватил со стола красную клизму – жупел капитализма и сунул ее в карман своего белого докторского халата.
– Эвто кто – привидение выторопня, чмок, чмок?
– Кто, эвто?
– Да, эвто! Похоже, чьто выторопня, чмок, чмок!
– Да не-е-е, диду, не выторопня!
– М-м-м, а кого еще, ёшкин кот?
– Ну того... Энтого... Его... Пур... Курц... Пурц... Ах, слово из головы вылетело, ёшкина кошка!
– Лиса не виновата, вот! Ну не ела она вашего пропавшего выторопня, вот! – заорало перламутровое привидение, источая запах озона. – Наоборот, я сейчас вам скажу, ху из тот, кто меня проглотил не разжевывая, обормот!
– Молчи, ёшкин кот! Я лично тут провожу детективное расследование с помощью дедукции и сам во всём – раз, раз, раз! – разберусь! Так що, фантом, замолкни и вернись в свое прежнее тело, порешим на том! Не тень отца Гамлета, понимаешь! – решительно прогундел Шерлок Холмс и щелкнул пальцами.
Туточки призрак на глазах у расследователей вошел в бесчувственное тело куреночка. Куреночек ожил и радостно запищал:
– Пи-пи! – присел и тут же сделал пи-пи!
– Вот клёво! – воскликнул сортирчик и клюнул что-то на земле.
Раздались стоны облегчения, и из лисьей норы повылазили деревенские, а из кучи костей встали похрусты, страстно похрустывая костями и громко делясь новостями.
Дедушка Шерлок Холмс на радостях разлил из графина самогон по граммулечке, на самые донышки трех граненых стаканов. Члены тройки чокнулись, понимаешь, понюхали мощные испарения налитого и аж глаза закатили и закашлялись. Дедушкина вошь мрачно принюхалась к миазмам смачным – и обомомлела, однозначно! От оного зловония тут же и захмелела, понимаешь! Впрочем, не будем больше о миазм... миазм... миазмиачном!..
Прокашлявшись тоежь, Катя Огняночка приманила к себе куреночка: «Цып-цып!», погладила его по головеночке и спросила тихонечко:
– А где ж твои остальные братья и сестры?
– Не знаю! Один я на белом свете остался!
– А-а-а! Я знаю! – закричала Огняночка, решительно взмахнув перед лисой граблями, источающими ам... ам... амбре навоза, пряного как ам... ам... амброзия. – Этто ты съела всех остальных цыплят и выторопня тоже! У-у-у, бесстыжая!
– Караул! Помогите! Бр-р, бр-р! – в испуге закричала лисица. – Какая бесстыдная клевета! Не ела я вашего выторопня!
– А вот мы сейчас позырим! – закричала Огняночка и решительно замахнулась на лису граблями, совершенно явственно источающими ам... ам... амбре навоза, пряного как ам... ам... амброзия.
Тутытьки многие так испужались, что не сдержались и ху́тко* опорожнили, воображаешь, свои желудки.
– Ох! Ах! Дело пахнет керосином, бр-р, бр-р! По запаху чую: выторопня съел вот эвтот охотничий пес со стоячими ушами! – зажимая нос лапой, в ужасе завизжала лисица.
Все прочие обомомлели, многаждызначно. Охотничий пес задрожал, аки осиновая ветвь, и у него сразу же опустились уши: стало быть, он из папийона превратился в фалена. И фален тут же хлопнулся в обморок. Лиса воспользовалась всеобщим обомомлением, сорвалась с четвертой цепи – да и была такова! Фален очнулся и снова стал папийоном, тольки очень сильно, понимаешь, стал косить глазами.
– А-а-а, так эвто ты не толькя похитил, но еще и съел выторопня, ёшкин кот?! – воскликнул дедушка Шерлок Холмс. – Похрусты! Взрезать плуту брюхо, хе-хе!
– Ой, боюсь, боюсь, боюсь! Безу... зу... зу... зумно! Не надо, тольки не э... э... э... эвто! – заверещал пес, словно его режут. – Я са... са... са... сам! Ой, ма... ма... ма... мамочка!