– Грех? Это грех для людей, а я… я тварь. Могу же я хоть что-то хорошее сделать для вас. Завтра вздохнете с облегчением.
– А кто тогда будет ухаживать за кладбищем?
– Ха-ха! Вас только это и беспокоит.
– Кто-то же должен ухаживать за ушедшими.
Пушок остановился и удивленно посмотрел на девочку.
– Что ты сказала? Так ты считаешь, что я за ними ухаживаю?
– Да. Иначе тут было бы страшно даже днем. Все бы заросло травой, а могилы разрушались. Было бы тяжело найти могилы родных.
– Вот как? Так я добро делал?
– Да.
Зверь обернулся и окинул кладбище взглядом. В свете луны открывался вид на ровную, чистую лужайку, цветы, растущие вдоль тропинок, ухоженные, цветущие могилы, на которые стоило посмотреть, и начинало казаться, что ушедшие живут в этих цветах.
Пушок встал перед девочкой на колени, чтобы быть с ней одного роста.
– Какого это: оплакивать кого-то? Тосковать?
– Не знаю. – робко ответила девочка. Она была еще слишком юна для таких вопросов. – Становится очень тихо, словно жизнь пустеет. Будто все время слышал голос близкого человека, и он внезапно замолкает. Наступает тишина. Оглушительная тишина. Настолько оглушительная, что ничего другого из-за нее почти и не слышно. И ты так ждешь этого голоса, что начинает казаться, будто начинаешь его слышать. А спустя некоторое время эта пустота, тишина, заполняется другими голосами. Но иногда, когда становится тихо или, когда вспоминаешь человека, наступает тишина, и ты снова слышишь этот голос. Он все слабее, слабее…
Когда девочка говорила это, её голос становился все тише и тише, а по лицу снова потекли слезы. В это время она стояла у могилы родного, близкого человека. Зверь понял это и сказал, опустив голову:
– Прости, если напугал тебя.
Девочка ничего не ответила. Как и любой, с кем случилось горе, она была погружена в него.
Горе. Словно тина она засасывает человека. Кто-то нащупывает дно и, подобно утопленнику, возвращается в мир живых. А кто-то находит руку помощи.
– Слишком поздно, чтобы девочка ходила одна. – продолжил зверь.
Девочка взволнованно посмотрела в сторону города. Она и не заметила, что уже стемнело. С улиц доносились звуки и голоса тех, кому принадлежала эта ночь. Затем девочка посмотрела на Пушка. Эти глаза… За один день слова священника бросили зверя в самую бездну, а взгляд маленькой девочки не просто вытащил его оттуда, но и вознес над землей.
Это был взгляд, полный надежды. В звере искали защитника.
– Я провожу тебя.
– Вы?
– Если ты не против.
Девочка покачала головой и протянула ему ручку. И в этот момент, когда она решилась на столь смелый жест, зверь невольно вздрогнул. Ему это было чуждо. Девочка взяла его за палец, и они направились в город.
Было ясное небо, лунный свет заливал улицы, Пушок посматривал на луну и думал о том, что буквально только что он, ослепленный яростью, рыл себе могилу. А сейчас его держит за лапу маленькая девочка.
От мысли о том, что его сейчас могло уже и не быть, его передернуло.
Девочка почувствовала это.
– Вас что-то напугало?
– Что? Разве монстры боятся? – спросил в свою очередь Пушок, посмотрев на нее испытующим взглядом.
– Наверно.
– Но они же монстры.
– И что?
– Обычно считают, что они ничего не боятся.
– А это правда?
– Нет.
В это время девочка увидела, как возле одного из домов, в конце улицы, стоит женщина и что-то выискивает взглядом.
– Это моя мама. – сказала девочка и остановилась.
– Тогда мне лучше уйти.
– Спасибо, что проводили.
Еще одно спасибо. Зверь улыбнулся девочке.
– Тебе спасибо.
Девочка поклонилась и побежала домой. Пушок тоже хотел пойти домой; он устал, и ему хотелось спать. Но он вспомнил про яму. Ее нужно было зарыть. Если люди увидят, у них появятся вопросы, а Пушку это было не нужно. Поэтому он вернулся на кладбище и, к своему удивлению, забыл об усталости, ведь он пришел туда, где он творит добро. Так что он зарыл яму и еще раз осмотрел кладбище с улыбкой.
Теперь он будет приходить сюда счастливым.
По приходу домой зверь тут же бросился в постель. Но он боялся уснуть, боялся прервать эти чувства, боялся закончить этот день, боялся проснуться. Все это казалось ему таким хрупким и нереальным, что он боялся потерять это, обнаружить, что это был лишь сон.
Но слабость взяла верх, и Пушок погрузился в сладкий и безмятежный сон. Он проспал весь день и встал, когда уже стемнело. Умылся, оделся, скромно позавтракал и вышел из пещеры.
Была тихая, теплая летняя ночь. Небо на горизонте еще отдавало лазурью, чувствовался дневной зной, но мало-помалу небо застилалось звездным покровом, а роса на траве и камнях предвещала ночную прохладу. И лишь смычок сверчка нарушал тишину этой ночи.