— Уедем?
— Да, пожалуй.
Они снова вскочили на лошадей, и Тэльмиэль невольно залюбовалась опасной, словно лезвие остро заточенного клинка, грацией незнакомца.
— Что с тобой? — спросила сестра, когда всадники удалились на значительное расстояние.
Вместо ответа Тэльмиэль спросила:
— Кто он?
— Кто именно? — не поняла Миримэ.
— Тот, кто только что был здесь. Один из двух, с черными волосами.
— Это Куруфинвэ Атаринкэ, сын принца Фэанаро. А что?
Взгляд Тэльмиэль сделался мечтательным.
— Он такой красивый…
Миримэ заметно вздрогнула.
— Что ты имеешь в виду?
— У него есть кто-то?
— Отец, мать и четыре брата.
— Ты ведь понимаешь, что я спрашиваю не об этом.
— Сердце его никем не занято, насколько я знаю.
— Тогда он будет моим.
Тэльмиэль произнесла последние слова столь твердо, что Миримэ не решилась возражать. Лишь спросила встревоженно:
— Ты уверена?
Но Тэльмиэль ничего не ответила. Она стояла и смотрела вслед Куруфинвэ до тех пор, пока его было видно, а потом медленно обернулась к сестре и произнесла:
— Да.
И в глазах ее, подобно яркому пламени, загорелась решимость.
~
Нигде не могла она найти с тех пор покоя.
Словно бледная тень самой себя, бродила Тэльмиэль по улицам Тириона, ничего не слыша и не замечая, однако раз за разом неизменно возвращаясь к дворцу Фэанаро и к холму с Древами в надежде на встречу с тем единственным, кто занимал теперь все ее мысли.
Тэльмиэль вздохнула, медленно взошла на холм и, расправив юбки, уселась под Тельперионом, невидящим взглядом уставившись вдаль.
Атаринкэ ее не замечал. Они сталкивались на улице достаточно часто, но он не видел ее. Впрочем, как и других эльдар. Он смотрел сквозь окружающих, будто сквозь стекло, ни на ком конкретно не задерживая взгляд, и на самом дне его глаз Тэльмиэль читала отстраненную горделивость и даже легкую надменность. И лишь когда рядом был кто-нибудь из родни, Атаринкэ преображался, становился приветливым и веселым.
И она думала. Размышляла о том, как привлечь его внимание. В памяти всплывала история Индис, как она пением обратила на себя внимание короля. Но, увы, пела Тэльмиэль плохо. Она могла бы скрасить досуг, развлечь немного родных и друзей. Могла бы, к примеру, спеть колыбельную. Но очаровать своим голосом того, кого любишь… Нет, на это ее способностей явно не хватало, и Тэльмиэль нисколько не обольщалась.
Она коснулась ладонью травы и провела по ней, сминая легкие волны. Атаринкэ. Одно имя его вызывало на губах застенчивую, мечтательную улыбку. На сердце теплело, и в памяти всплывали ставшие бесконечно дорогими черты. Атаринкэ. Любимый.
— Ты снова здесь? — услышала она голос Миримэ и подняла глаза.
— Да, — ответила просто.
Поколебавшись мгновение, сестра села рядом и обняла Тэльмиэль, прижав к груди.
— Мне больно смотреть, как ты страдаешь. Если я хоть чем-то могу помочь…
— Не надо, — оборвала ее Тэльмиэль. — Да и чем ты поможешь?
— У него непростой характер. Он слишком сильно похож на своего отца и почти ничего не взял от матери. А Фэанаро…
— Я понимаю. Но это не имеет никакого значения. Мне нужен только Атаринкэ.
— Пойдем домой. Час Смешения Света закончился. Он не придет. Мы вместе подумаем, что можно сделать.
— Хорошо.
Миримэ встала и осторожно потянула сестру за руку. Та покорилась, однако взгляда так и не подняла. Руки ее безвольно повисли, и она всем видом напоминала тряпичную куклу. Миримэ покачала головой, потом бережно обняла Тэльмиэль за плечи и повела прочь с холма.
На улицах Тириона оказалось непривычно шумно. Все спешили куда-то, возбужденно переговаривались, и гул множества голосов летел над городом, напоминая жужжание огромного роя пчел.
Тэльмиэль вздрогнула, будто пробуждаясь от долгого сна, и огляделась по сторонам.
— Что случилось?
Жестом руки остановив Миримэ, она прислушивалась к доносившимся со всех сторон обрывкам фраз.
— …Сразу двое, вы представляете?..
— …Нерданэль родила двух сыновей…
— …Невероятно…
— …Никогда такого не бывало…
— …Это точно?..
— …Да. Моя сестра была нянькой у сыновей Фэанаро, и теперь принц вновь позвал ее. Она подтвердила…
— …Чудесны дела Единого…
— …А когда состоится наречение имени?..
Вот оно! Тэльмиэль застыла, словно пораженная молнией. Что может быть естественнее и проще? Конечно, это не сможет не заинтересовать его! Он непременно будет там, и он все увидит.
— Ты куда? — крикнула Миримэ сестре вдогонку.
Но та не слышала. Со всех ног бежала она домой. Птицей влетев в свою комнату на втором этаже, затворила дверь, и, достав чистый пергамент, принялась писать.
Свет Тельпериона разгорелся, а после снова померк. Засверкал золотой Лаурелин. Тэльмиэль не прерывалась ни на еду, ни на сон. Она писала, склонив голову на бок, то высовывала от усердия кончик языка, то начинала покусывать губу. То, задумавшись вдруг, устремляла взгляд далеко вдаль, и тогда уже написанные на пергаменте руны оживали перед ее глазами, превращаясь в историю юного эльда, живущего у озера Куивиэнен. Мальчик шел, потом плыл по реке на связанном из нескольких бревен плотике, и встречавшиеся ему на пути звери и птицы помогали ребенку исследовать мир. Тэльмиэль, поймав ускользнувшую было своенравную мысль, вновь брала перо и принималась писать, и тогда ожившие было персонажи прятались, становясь, как и прежде, рунами созданного Фэанаро тенгвара.
Наконец, когда завершился полный цикл свечения Древ, и Тельперион с Лаурелин в очередной раз смешали золотые и серебряные лучи, Тэльмиэль откинулась на спинку стула и удовлетворенно вздохнула. История мальчика завершилась.
Она встала и, подойдя к окну, посмотрела на Тирион. Может быть, впервые за много дней она по-настоящему разглядела его. Увидела фонтаны, цветники, мосты, беседки и арки. Тоска, что грызла сердце изнутри, подобно усердной мыши, покинула ее, уступив место радостному ожиданию. Дело сделано, а в дальнейшем она была совершенно уверена.
~
О часе, когда состоится обряд Эссэкармэ, стало известно заранее. Едва услышав от соседей новость, Тэльмиэль прибежала в дом сестры и спросила ее:
— Ты пойдешь со мной?
Миримэ как раз пекла хлеб. Поставив противень в печь, она вытерла руки, посмотрела внимательно на сестру и спросила:
— Ты хочешь этого?
— Да, — ответила Тэльмиэль, не колеблясь.
Тут и маленький сын Миримэ, что вертелся рядом, начал уговаривать мать пойти на праздник. И Миримэ согласилась. А Тэльмиэль, порывисто поцеловав сестру, ушла готовиться.
Долго перебирала она нехитрые свои наряды, то считая их недостаточно торжественными, то слишком уж старыми, изношенными. Наконец, она примерила фиолетовое платье простенького, строгого покроя, однако с нарядной, изящной вышивкой по вороту, подолу и рукавам и, глянув в зеркало, осталась вполне довольна увиденным.
И вот, едва Лаурелин в очередной раз позолотил небо, в сторону дворца Фэанаро потянулись нолдор. Они шли по одному и группами, переговаривались друг с другом, многие несли подарки детям.
Тэльмиэль выглянула в окно, коротко вздохнула, прижала руки к груди, борясь с волнением, затем прикрыла глаза и мысленно вознесла короткую молитву. Заметив сестру, помахала ей и, схватив пергамент с историей, сбежала по лестнице во двор.
— Здравствуй! — поприветствовала ее Миримэ. — Ты готова?
— Готова.
— Тогда пойдем.
И они влились в поток спешащих на праздник нолдор.
Посмотреть на детей, родившихся в один час, захотели многие. Они собирались в обильно украшенном цветами и лентами саду и оживленно гомонили. До сих пор для такого явления не было наименования, поскольку ничего подобного среди эльдар не случалось. Но вот высокий рыжеволосый нолдо, старший сын Фэанаро, как пояснила Тэльмиэль Миримэ, произнес слово ononi, близнецы, и все тут же его подхватили.