Долго Курво не стал ее мучить. Допив, он встал и начал прощаться.
— Я зайду на днях, — объявил он. — Завтра или послезавтра. И все сделаю.
— Я буду ждать.
Он опять посмотрел на нее долгим взглядом, а потом развернулся и почти выбежал, хлопнув дверцей калитки. Отец Тэльмиэль, как раз подходивший к дому, с удивлением посмотрел ему вслед.
— Это был Куруфинвэ-младший? — спросил он дочь. — Я правильно понимаю?
— Он самый, — подтвердила она.
— И что он хотел?
Тэльмиэль подумала, какими словами рассказать родителям обо всем произошедшем, а потом решила просто сказать, как есть:
— Отец, нам больше не нужно искать кузнеца.
~
— Приветствую хозяев! — объявил через пару дней Куруфинвэ, входя в дом.
— Добро пожаловать, сын Фэанаро, — ответил ему отец Тэльмиэль.
Тот вежливо кивнул в ответ, и тут же просветлел лицом, заметив саму Тэльмэ.
— Это тебе, — объявил он, демонстрируя ей плечики для платьев. — Пойдем, я посмотрю, подойдут ли они.
И они поднялись наверх. Тэльмиэль разместила в шкафу свои наряды, и от всего сердца восхитилась, как удобно и компактно они теперь расположены.
— Спасибо тебе, — поблагодарила она и, повинуясь велению души, положила руки ему на грудь и поцеловала в щеку.
И тут же мысленно обругала себя за порывистость, заметив, как буквально одеревенел Курво. Но он достаточно быстро пришел в себя и принялся за работу, старательно делая вид, будто ничего не произошло.
Он приделал на место все крючки и задвижки. Вставил в раму и закрепил на стене зеркало. Вручил хозяину дома новый набор ножей. Прикрутил и поправил в доме все, что так или иначе требовалось поправить.
И когда в конце оказавшегося неожиданно длинным дня ушел, Тэльмиэль была уверена, что больше Курво не переступит порог их дома. В самом деле, что еще он мог тут делать?
Но вскоре выяснилось, что она была не права.
Едва на следующий день разгорелся золотой Лаурелин, а Тэльмиэль встала с постели после бессонной ночи, как на дорожке, ведущей к их дому, вновь показался Курво.
Тэльмиэль вскрикнула радостно, подбегая к окну, и он услышал возглас. Остановился, приветственно помахал рукой, а потом в два прыжка преодолел ступеньки крыльца и взлетел на второй этаж.
Она стояла неприбранная, не успев ни расчесать волос, ни надеть платье, но ни его, ни ее это не волновало. Курво достал из-за пазухи резной венец, в точности такой, о каком говорил на празднике, и осторожно надел ей на голову. Отступил на шаг и залюбовался картиной.
— Превосходно, — наконец заключил он.
Она подошла к зеркалу и оглядела себя.
— Превосходно, — согласилась она и поймала его взгляд в зеркале.
— Прости за ранний визит, — повинился он. — Я ждал всю ночь и уже не мог терпеть.
Куруфинвэ приблизился и посмотрел серьезно, без тени насмешки или лукавства.
— Ты покатаешься завтра со мной на лошадях? — спросил он.
Тэльмиэль ответила столь же серьезно:
— Да.
Курво постоял, помолчал мгновение, потом порывисто обнял ее и дохнул в макушку:
— Девочка моя. Ты прекрасна. Я приду. До завтра.
И, не оглядываясь, сбежал по лестнице.
~
Он сам подвёл ей коня на следующее утро.
Едва Тэльмиэль оделась и спустилась вниз, как пришел Куруфинвэ.
— Доброго вам утра, — поприветствовал он хозяев и повернулся к Тэльмиэль. — Ты готова?
— Да, — ответила она, и он подал руку.
Вместе вышли на крыльцо.
— Какая твоя лошадь? Каурая, гнедая или вороная? — уточнил Куруфинвэ.
— Гнедая.
Тэльмиэль пожала плечами, не совсем понимая, какое это имеет значение. Он внимательно осмотрел двор и велел:
— Подожди меня здесь.
— Но я и сама могу, — начала она было, но потом безнадежно махнула рукой — его уже и след простыл.
Однако не успела она заскучать, как он вернулся, ведя ее лошадь. Снова подал руку и, подставив ладони, легко подсадил. Погладив лошадь по холке, прошептал ей что-то на ухо, но что именно, Тэльмиэль не смогла разобрать. Однако лошадка явно поняла Куруфинвэ — покивала ему, ткнулась мордой в плечо и при этом явно одобрительно фыркнула. Тэльмиэль рассмеялась невольно, а он обернулся, и лукавый блеск в его глазах сменился ясно читаемым восхищением. Несколько долгих мгновений он смотрел на нее, а затем взял за руку и осторожно сжал пальцы. На дне серых глаз его Тэльмиэль прочла ожидание, смешанное пополам с предвкушением. И опять, как когда-то на празднике, не смогла удержаться — осторожно обвела пальцем скулы. Куруфинвэ просветлел лицом. Еще раз крепко сжал ее пальцы и, вскочив, в свою очередь, на коня, весело крикнул:
— Вперед!
Тэльмиэль поспешила присоединиться к нему.
Они ехали по городу бок о бок. Глаза Куруфинвэ блестели задором. Радость бурлила, выплескиваясь через край, и хотелось, дав команду лошади, пуститься в галоп. Так, чтобы дух захватывало, чтобы ветер рвал волосы и свистел в ушах. И обязательно чтобы он скакал рядом.
Они ехали, и копыта цокали по камням мостовой. Звенели серебристыми голосами фонтаны, сладкозвучно пели в кронах деревьев птицы. Улицы оживали, эльдар спешили по своим делам, а Куруфинвэ ехал рядом, то и дело поглядывая на Тэльмиэль, но ничего не говоря вслух. И жизнь казалась ей в это утро такой наполненной, такой гармоничной и цельной, какой никогда, казалось, не была прежде.
Вот остался позади Тирион. Распахнулись поросшие ковылем поля, и дорога зазмеилась темной лентой, убегая далеко к горизонту.
Тэльмиэль оглянулась, погладила холку лошади и, бросив через плечо быстрый взгляд, пустилась в галоп. Она буквально летела над землей, с ходу перепрыгивая низкие кустарники и неширокие овраги. Куруфинвэ, поначалу отставший было на пару корпусов, вскоре снова ее догнал и теперь скакал бок о бок, не пытаясь, впрочем, вырваться вперед. И лишь когда видел впереди серьезное препятствие, понукал коня. Он первым перепрыгивал и, застыв на той стороне, наблюдал, как Тэльмиэль одолевает преграду, и хмурил брови. Фигура его в такие мгновения была напряжена, и казалось, что он каждую секунду готов сорваться с места, но все оканчивалось неизменно благополучно. И тогда Куруфинвэ успокаивался, вновь пускал в галоп коня и легко двигался с ней бок о бок.
Лишь когда свет Древ начал меркнуть, Тэльмиэль развернула лошадь в сторону Тириона. До самого дома так и не сказали они друг другу ни слова, лишь обменивались время от времени взглядами, полными дерзкого вызова. Неукротимая, словно горная река, радость, теснила грудь, а когда на въезде в город Куруфинвэ взял ее за руку, мир вновь, как и утром, обрел гармонию и цельность. Так и ехали они до самого дома Тэльмиэль, а когда подъехали, Куруфинвэ подставил руки, помогая спешиться. Однако отпустил он ее потом далеко не сразу, но некоторое время просто стоял, держал на руках и смотрел в глаза. Что искал он в них?
— Ты хорошая наездница, — объявил он, отпуская ее.
— Спасибо.
— Завтра снова приду, — не спросил, но уведомил он.
— Я буду ждать.
И тогда он одним движением вскочил на коня и, потрепав его по холке, рысью пустился по улице.
~
Не раз и не два ездили они с тех пор на прогулку. Чаще всего вдвоем, но иногда к ним присоединялся Тьелкормо. Впрочем, едва покинув пределы города, он неизменно сворачивал в противоположную сторону и отправлялся на охоту, и Тэльмиэль с Куруфинвэ ехали дальше одни.
Однако сегодня она его так и не дождалась. То и дело выглядывала в окно, но, увы, знакомая фигура так и не показалась. Тэльмиэль недоумевала, что могло произойти. Осанвэ послать она не решилась, и, подождав еще немного, после недолгого колебания решила отправиться в гости к сестре.