- Пойдём, принц, пойдём с нами, - робко предложила одна из служанок, легонько дотрагиваясь до плеча юноши, словно он был хрустальным и мог в любой момент рассыпаться на тысячи осколков. Толли нехотя повиновался, хотя ему всё ещё с трудом удавалось переставлять ноги после столь сильного потрясения.
- Позаботьтесь о нём, - скорее приказала, чем попросила Роксана. Она приложила огромны усилия, чтобы скрыть равнодушие в голосе, и потому придала ему панически-властные нотки, чтобы слуги подумали, что она сорвалась на приказной тон из-за тревоги за брата, - Напоите Толли чем-нибудь горячим.
- Как скажете, Ваше высочество.
* * *
В кабинете лекаря, куда привела его служанка, с Толли случилась самая настоящая истерика: в гремучей смеси гнева и отчаяния он крушил силой своего голоса всё, что попалась ему под горячую руку. С жалобным звоном взрывались мензурки, разваливались шкафы и столы... Юноша исходил злыми слезами, то бросаясь на колени, то вновь вскакивая и кидаясь на стены, как если бы они были виновны в смерти Вассара.
Роксана, которую позвали, чтобы она хоть немного успокоила брата, наблюдала за его метаниями, насмешливо приподняв бровь и пряча кривящую губы мерзкую ухмылку. Ей было смешно страдание юноши, да и не только его: её забавляли муки и горе всех живых существ, включая самых близких людей. Наконец, когда ей надоел этот «цирк», как девушка мысленно назвала происходящее, Роксана подошла к Толли и со всех сил влепила ему звонкую пощёчину. Присутствующие содрогнулись.
- Успокоился?! - рявкнула Роксана, с такой силой тряхнув брата за плечи, что его голова безвольно мотнулась, - А теперь подбери сопли! Видали? - девушка с самодовольной улыбкой повернулась к застывшим в ступоре служанкам, - Так и надо успокаивать, а не вашими слащавыми утешениями.
- Вы не слишком жестоки с ним, моя принцесса?
- Возможно. Но он же успокоился, так или иначе, - хмыкнула девушка, уже выходя из кабинета лекаря и оставив Толли наедине с сердобольными служанками.
Грубость сестры и впрямь подействовало на принца лучше любого успокоительного: враз стихло его отчаянное бешенство, он перестал кричать и бросаться на стены. Только слёзы было не унять так просто.
Глава 5. Судьба близнецов
Её облачили в благоухающие дорогим парфюмом шелка, на её голову надели изящный золотой венец - символ королевской особы, перешедший ей по наследству от Вассара. Невесомые и лёгкие, словно видения, девушки нанесли на её и без того бледное от природы лицо тонкий слой белоснежной пудры, на губы - розоватую помаду из розового масла, и уложили её густые золотые волосы в высокую причёску.
Весь зал, в котором Роксане предстояло короноваться, был украшен лилиями и нарциссами, всюду горели разноцветные фонари, сновали туда-сюда празднично одетые слуги, разнося прохладительные напитки и закуску. Но вся эта красота казалась тусклой по сравнению с обликом юной Королевы, которой предстояло взойти на престол этим вечером. Роксана и сама это понимала; наслаждаясь всеобщим вниманием и восхищением, она улыбалась широкой улыбкой, как тогда, во время коронации отца, и её сияющее лицо затмевало звёзды на небе. Никогда ещё девушка не была так счастлива.
* * *
- Мерзкий демон! Проваливай на все четыре стороны! - толпа свистела и улюлюкала, бросая в Толли тухлые яйца и помидоры; бедному юноше было больно смотреть в эти искажённые ненавистью лица, и он шёл, опустив глаза. Вместо привычных дорогих одеяний из шёлка и атласа на нём теперь были жалкие лохмотья, его голова была посыпана пеплом в знак позора и унижения.
С грустью Толли оглядывался на дворец, который долгое время был его домом - всё его существо противилось, не желая уходить оттуда и, тем более, оставлять там свою единственную сестру, совсем одну.
Юноша понимал, каким опасным он казался в глазах всех этих людей, и потому понимал и прощал их, но разве это уменьшало его душевную боль?
- Ишь, глазки-то потупил, как красна девица! - загоготал какой-то рослый плечистый мужчина, потянувшись, чтобы ударить Толли по голове, но стража заслонила бывшего принца:
- Пусть идёт, куда хочет. Не трогайте его.
У реки Скай был широкий приток, ведущий от Центрального острова к самому краю Иномирья, куда боялись направлять свои корабли купцы и мореходы, ведь там начинался Перекрёсток Миров - загадочное и, вероятно, опасное место, откуда никто ещё не возвращался.
Куда ещё было идти Толли, как не туда? Он не боялся смерти - потерять всех близких гораздо хуже, чем умереть.