Роксана засмеялась, не открывая глаз.
«Чему же ты научил нас с Толли, отец? Я делаю так, как ты сказал делать. Ты всегда говорил, что люди - не более чем наша еда, и, если пожелаем, игрушки»
Впрочем, толку в этих словах, которые так и останутся без ответа? Она послала их в пустоту, надеясь достучаться до мира мёртвых.
«Толли не хотел в это верить, когда был маленьким. Да он и сейчас такой же дурак. Слащавый, добренький дурак»
Пространство безмолвствовало.
* * *
Звон нарастал, став оглушительным; казалось, он исходил со всех сторон, даже с неба. Толли не знал, куда себя деть от всепоглощающего ужаса, вмиг скрутившего всё его нутро.
Наконец, показались существа, которые, собственно, и были источниками этого зловещего звука. Да и не существа это были вовсе, а всего лишь похожие на уродливых великанов деревья, передвигающиеся на корнях-ногах. К их длинным сухим веткам, служащим им, должно быть, головами, были привязаны металлические колокольчики. Они-то и звенели на горячем ветру, вызванивая незамысловатую мелодию, которая показалась Толли такой жуткой.
Но и этого зрелища было достаточно, чтобы у юноши сдали нервы. Земля покачнулась у него под ногами, и опальный принц провалился в густую беззвучную темноту.
* * *
Новый день сулит новые радости, - подумала Роксана, сладко потягиваясь в мягкой постели под красным шёлковым балдахином. Звёзды всё так же празднично светили на ясном небосводе, напоминая фейерверк в честь её коронации. Весь мир был открыт для юной Королевы - каждый день новый и радостный, полный приятных сюрпризов!
Звёздный свет заливался в окно, играя разноцветными светлячками на ворсинках ковра из медвежьей шерсти - Роксана любила обставлять свои покои охотничьими трофеями, хотя не очень интересовалась охотой и уж конечно никогда на ней не была.
- О, Госпожа, Вы уже проснулись! Так рано..., - мимоходом слегка удивилась одна из служанок, - А у меня для Вас подарок. Точнее, не от меня, конечно.
Девушка потупилась, порозовев, и что-то забормотала, когда Роксана буквально выхватила у неё из рук тёмного оттенка цветок, называвшийся её именем. Только он был ещё темнее, чем обычно - не синий, а почти фиолетовый, или даже чёрный.
- От кого это?
- От поклонника, - ещё больше порозовела служанка, став похожей на миллионы точно таких же, как она, безмозглых девчонок, краснеющих и заикающихся, когда разговор идёт о любви. Но в данном случае о любви не могло быть и речи.
- Как мило, - Роксана презрительно скривила губы, но тут же, вспомнив о своём новом статусе, выдавила из себя наигранную улыбку, - Правда мило! Как зовут моего почитателя?
- Экрадил, - девушка захлопала длинными, похожими на коровьи, ресницами, - Он Ваш ровесник, моя Королева: ему тоже девятнадцать. Экрадил давно влюблён в Вас. Он сын одного из министров, которые служили Вашему отцу до того, как он... ну...
- Умер, - резко закончила за эту нюню Роксана, тут же пожалев, что в её голосе проскользнули грубые нотки, - Называй вещи своими именами.
- Может, хотите поговорить с Экрадилом, моя Королева?
- Нет уж, уволь. Цветочки - это, конечно, немного приятно, но не более.
«У меня будет ещё уйма влюблённых по уши ровесников, лепечущих всякий вздор. И что, прикажете со всеми разговаривать?»
- Как скажете, Ваше величество, - было заметно, что девушка расстроилась, но старалась не показывать виду.
- Помоги мне застегнуть мантию. Сегодня у меня много дел: я должна понизить некоторые налоги и сделать финансовые вложения в религию и искусство. Пусть жители Иномирья видят, как их Королева печётся об их благе.
Глава 6. Монстр поневоле
Когда Карий открыл глаза, кругом было светло и тихо: канула в небытие зловещая ночь с её Господами, и тишину ясного дня нарушала только однообразная песня кукушки в лесу. Этому родному звуку вторило журчание воды в реке, да успокаивающий шелест листвы на ветру.
Юноша взглянул на небо - то было ясным, как сам день, - нежная голубизна в сочетании с праздничной белизной облаков, похожих на сахарные головы, и солнце. Тёплое, ласковое, летнее солнце, дарящее свой свет зелёному, враз как-то помолодевшему лесу и быстрой, сверкающей речке. Даже уродливая старуха-скала в солнечном свете казалась не такой уж мрачной.