Шли часы, показавшиеся Карию вечностью, но он всё же был так расстроен, что не заметил, как на лес опустилась темнота. Только люди, которые никогда не бывали ночью в чаще, думают, что ночью лес засыпает. Зловеще кричали ночные птицы, где-то вдалеке затянули мрачную, унылую песню волки, над головой юноши злорадно хохотала сова. Но Карию было слишком худо - он брёл, не разбирая дороги, натыкался в темноте на деревья, царапал босые ноги о колючки, запинался, и снова неумолимо шёл вперёд.
Кончился лес, впереди показалась река со скалой, за которую юноша спрятал свою невесту; он не хотел проверять, там ли она до сих пор, ведь его совесть была нечиста и сейчас пилила его, как злая тёща провинившегося зятя.
Река блистала в свете полной луны, вода походила на жидкое серебро и казалась настолько чистой, что Карий мог даже с берега проследить за движением рыб. Темнота всё сгущалась и сгущалась, наплывая подобно гигантскому чёрному киту и смешиваясь с белоснежным туманом, окутывающим берег реки. В этом чёрно-белом мареве, среди тревожных ночных шорохов, слышался ещё один звук, не менее жуткий: тихое, заунывное пение. Пела пожилая женщина, сопровождая монотонное звучание своего старческого хриплого голоса ещё какими-то непонятными, однообразными звуками - так может постукивать деревянная ложка о бортики чугунного котла, как если бы старуха что-то размешивала в нём. Пение длилось ещё минут пять, и всё это время Карий изо всех сил вслушивался в этот зловещий, потусторонний, звук, который, чудилось, слышался из самой реки. Может, это пела старая русалка, укачивающая своего внука?
Но нет, пение доносилось не из воды - когда густой туман более-менее рассеялся, а из-за тёмных туч снова выглянула луна, отгоняя от реки и скалы клочья мрака, юноша увидел то, что не приметил при свете дня: одинокую убогую хижину, притаившуюся под навесом скалы.
Глава 2. Тёмные Господа
Луна ушла за тучу, река со скалой вновь погрузилась в непроглядную ночную мглу, смолкли шорохи, и вместе с темнотой берег погрузился в зловещую тишину. Карий сделал несколько решительных шагов к хижине, продолжая прислушиваться, не нарушит ли тишь ночи ещё какой-нибудь звук, но, как он ни старался, больше ничего не мог услышать. Тогда, осмелев, юноша резко дёрнул дверь на себя, впуская в ночной сумрак жёлтый прямоугольник света.
Хижина обдала Кария неприятным запахом, если не сказать - смрадом, словно внутри, в поставленном на огонь чугунном котле варилось что-то мерзкое. Юноша шагнул в это дурно пахнущее пространство, на ходу придумывая, что бы сказать его хозяйке. Ответ нашёлся сам собой: он хочет узнать, как можно вернуть свою мать из плена печенегов, и не будет чураться никаких видов чёрной магии. Да, Карий в самом деле больше всего на свете хотел узнать именно это.
Копошащееся у котла существо, присутствия которого юноша не заметил ранее, подняло уродливое морщинистое лицо, оказавшись старой женщиной лет восьмидесяти с чем-то, если не больше. Её высокий лоб пересекал безобразный шрам, словно оставшегося после пролитого на него чего-то горячего; шрам шёл ото лба к левому глазу, на котором виднелось бельмо. Седые волосы старухи были растрёпаны и жирными космами ниспадали на лоб и оба глаза - здоровый и повреждённый. Здоровый глаз ведьмы, оказавшийся неожиданно небесно-голубым, как у Василисы, окинул юношу недовольным взглядом с головы до ног, так что Карий невольно попятился было к двери. Но колдунья остановила его жестом:
- Слышь, ты, парень! Сбежать думал? Ты уж проходи, говори, зачем пришёл!
- Я к тебе по такому делу..., - начал юноша, боясь встретиться взглядом с этим проницательным глазом, так похожим по цвету на глаза его невесты.
- Говори-говори! - подбодрила его ведьма, подбрасывая в пылающий очаг новые поленья.
- Мою мать забрали печенеги, а я..., - голос Кария задрожал и на миг оборвался; колдунья терпеливо ждала, пока он справится с чувствами, - Я ничего не мог поделать! Они бы убили меня, понимаешь? Убили бы меня, если бы я вмешался... Теперь я хочу вернуть её обратно, домой, и заодно отомстить врагам за всё, если они хоть пальцем тронули мою мать.
- Твоей цели легко достигнуть, милок. Достаточно лишь воззвать к Господам, что приходят не отсюда, - Карию показалось, что колдунья произнесла слово «Господа» чересчур уважительно, и как бы с большой буквы, что немало его удивило.
- Что это за Господа такие? Откуда они приходят?