Женщина ошалело смотрела на ту, которую долгое время справедливо считала врагом - нет, не так, - главной злодейкой своей жизни. Теперь эта дура стояла перед ней с искажённым от ужаса и горя лицом и, без конца всхлипывая, то шептала, то выкрикивала одно-единственное предложение:
- Он умер!
- Его тело нашли?
- Да! У него вырезано сердце, а на лице - смертельный страх, как будто его убило нечто жуткое! Даитра, мне страшно! Вдруг оно придёт и за мной?
Не дав ей выговориться, женщина с силой захлопнула перед носом зарёванной соперницы дверь и, обхватив голову руками, сползла по выбеленной стене на пол.
«Допрыгался, алкоголик. Допился до чёртиков. Чёртики тебя и порешили»
Дождь кончился, из-за туч выглянуло солнце, принеся с собой свет и тепло. Вот ведь как бывает в жизни: лето, хорошее погода, радуга на небе, а ты в одночасье осталась вдовой, хоть и летами не стара. Раньше Даитра думала, что небеса приберут к своим загребущим рукам её мужа, когда им обоим будет по семьдесят... ну или по шестьдесят пять от силы.
Какое-то время она просто сидела, отрешённо вслушиваясь в удаляющиеся шаги соперницы, - теперь уже бывшей, - и к стуку одиноких, запоздалых капель об оконное стекло; её голова болела призрачной ноющей болью, виски ломило... Даитра раскачивалась из стороны в сторону, не убирая рук от головы, и тихонько поскуливая, как побитая недобрым хозяином собака.
Что ей теперь делать? Как жить?
Вдовы всегда были в Иномирье в положении изгоев - суеверные жители считали, что это Боги отняли у них мужа из-за недостаточной веры бедных женщин. Как правило, у них тут же изымались дом и всё хозяйство, и так они вынуждены прозябать на правах нищенок, пока какой-нибудь сердобольный (и немолодой) мужчина не возьмёт их в жёны. Такое случалось не очень часто, если не сказать редко - вдова должна была быть юной, или же сказочной красавицей, чего Даитра никак не могла сказать о себе. С её по-крестьянски загорелой кожей, жёсткими чёрными волосами и длинным носом вряд ли нашёлся бы желающий взять к себе такую некрасивую жену.
* * *
С похорон мужа прошло три дня, а Даитра всё никак не могла прийти в себя: ей казалось, что стоит ей вернуться домой, как она увидит его, - пусть пьяного, злого и не выспавшегося, - но живого и невредимого. Она бы простила ему и частую выпивку, и посещения борделей, и даже шумные посиделки с поддатыми дружками. Лишь бы он были жив.
Кому было нужно отнимать жизнь у безобидного, никому не нужного пьяницы, да ещё таким зверским способом, как вырезание сердца? Даитра никогда не была особенно суеверной, но сейчас даже она готова была поверить в существование нечистой силы. А может, всё было гораздо более прозаично, и бедного мужика убил кто-нибудь из душевнобольных, сбежавший из «Жёлтого дома»?
Даитра шла по улице, кутаясь в платок, несмотря на тёплый по-летнему день: ей казалось, что на улице холодный ветер, хотя его не было в помине. Может, она сама начала потихоньку сходить с ума? Кончилась центральная улица, и начались грязные, тёмные переулки, где целыми днями ошивался всякий сброд; путь вдовы лежал к нищему кабаку, где по вечерам после работы собирались бедняки, дабы перекинуться словцом и пропустить кружку-другую холодного пива. Дойдя до нужного здания (его штукатурка изрядно облупилась и обсыпалась), Даитра толкнула тяжёлую дубовую дверь и услышала, как внутри неприятно звякнул колокольчик. Звук был таким, будто колокольчик был сломан, или слегка надтреснут, что только придало этому помещению дешёвого вида и усилило неприязнь вдовы.
Когда Даитра вошла внутрь, все завсегдатаи и новички, которые находились в заведении, разом повернули головы в её сторону, и ей стало не по себе, когда вдова поймала их полные похоти взгляды. Какая-никакая, а всё же женщина. Им, простым работягам сойдёт и такая, даром, что неказиста.
В кабаке витали смрадные запахи немытых, потных тел и рвоты; Даитре на миг показалось, что её тоже вырвет, но она вовремя сдержала позыв, прикрыв рот рукой.
- Даитра? Жена Тарона? Это ты?
Женщина обернулась на высокий молодой голос, и в слабом свете факелов различила худого молодого человека, чьё смуглое острое лицо было щедро усыпано угрями, и оттого казалось ещё некрасивее.
- Да?
- Мне очень жаль.
Вдова с трудом сдержала вздох разочарования: она-то пришла сюда явно не затем, чтобы выслушивать слова сочувствия и соболезнования. Она хотела узнать хотя бы приблизительно, кто в последнее время мог угрожать Тарону, с кем он ссорился или дрался. Может, подобная информация могла бы вывести её на след преступника.
Тем временем парень осторожно, как если бы её тело было хрустальным, положил женщине руку на плечо, продолжая говорить слова утешения, но Даитра не вслушивалась. Он замолчал лишь тогда, когда вдова нахмурила брови и выразительно сжала губы.