- Прости, Даитра. Должно быть, ты очень расстроена?
- Не в этом дело. Хватит заговаривать мне зубы. Просто скажи мне, с кем Тарон в последнее время ссорился, ругался, или вроде того. Может, он кого-то бил? Я хочу знать, был ли у кого-нибудь повод для мести.
- А, это, - молодой человек задумчиво поскрёб затылок, - Было кое-что, но это секрет. Так Тарон говорил.
- Тарона больше нет.
- Ну да, ну да. К тому же, ты его жена, тебе я могу рассказать. В общем, пришёл он на прошлой неделе к нам в кабак. На нём от страха буквально не было лица - то есть, оно было, но всё такое бледное и перекошенное. То, что Тарон тогда сказал... я подумал, что это бред... знаешь, он ведь много пил. Тарон говорил, что его преследует Ужас, и что Ужас этот - не человек. Я уж, прости, не помню, как он его описывал, - я думал, что Тарон добился до чёртиков, потому и не стал вникать в его слова.
* * *
Из кабака Даитра вышла поздним вечером: в память о мужа она выпила две большие кружки пенного, чего раньше с ней никогда не бывало. Уважая её утрату, местные пьяницы не стали вести с ней непристойных разговоров, или щипать за мягкое место - вместо этого они учтиво здоровались с ней, спрашивали об её самочувствии после смерти мужа. Даитра вежливо отвечала им всем, но всё же не давала им повода вдоволь насладиться её бедой, что обычно скрыто за сочувствием.
На улице сильный ветер срывал с деревьев ещё зелёную, молодую листву и нёс её через всю улицу, неосторожно роняя в грязные лужи. В небесах как-то неуверенно громыхал гром, словно извиняясь за причинённые людям грозой неудобства. Даитра снова куталась в платок, но уже ни сколько от холода, а чтобы спрятать от любопытных глаз прохожих своё раскрасневшееся пьяное лицо. Слегка пошатываясь, женщина в потёмках добралась до своего дома и юркнула в кровать, под лёгкое летнее одеяло. Оно не грело.
Даитра утопила голову в прохладной подушке; женщина не раздевалась - она не думала спать, просто хотела немного отдохнуть, прийти в себя после богатого на впечатления дня.
Женщина как раз наслаждалась покоем, когда с улицы послышался отчаянный, полный паники визг. Накинув сверху плащ, Даитра выбежала на балкон, не сразу сообразив, что лучше бы, конечно, выскочить на улицу и помочь кричавшей, но во время сильной паники мозг, как вы знаете, у некоторых людей отключается. В холодном лунном свете улица на первый взгляд казалось пустой - женщина не сразу заметила две тёмные фигуры, одна из которых лежала на холодной, мокрой мостовой, а другая склонялась над ней.
Девочка-беспризорница лет одиннадцати-двенадцати и некто, закутанный в чёрный плащ, скрывающий лицо и фигуру, так что невозможно было догадаться, мужчина это или женщина. Глаза ребёнка были широко раскрыты, не выражали ничего, кроме животного страха, и не отражали лунный свет. На её груди зияла глубокая рана с рваными, неровными краями, словно её резали второпях и не очень острым инструментом.
Склонившаяся над девочкой фигура, казалось, не замечала ничего вокруг, упоённая своим делом - что именно Оно делало, Даитре было не видно с балкона, так как таинственный злодей частично скрывал тело жертвы под полами своего плаща.
Вдова судорожно вцепилась одной рукой в перила балкона, другой зажала себе рот, чтобы с губ не слетел испуганный крик; впрочем, это не помогло. Уловив с высоты едва различимый звук, фигура подняла лицо, и Даитра обомлела: это нежное девичье лицо с ангельскими чертами она бы узнала из тысячи. Перед ней была принцесса Роксана.
Заметив, что за ней подглядывают, принцесса издала хриплый не то рык, не то стон, обнажив блеснувшие в лунном свете длинные острые клыки, как у упыря. Её ярко-зелёные глаза не просто горели - они светились в темноте, словно два фонаря, жуткими зелёными огнями, похожими на два светлячка.
Даитра вскрикнула и тут же попятилась, отчаянно желая, чтобы Роксана оказалась просто страшным сном, наваждением. Но её желанию не суждено было сбыться.
- Тебе не уйти от меня, - мелодичный девичий голосок, звучащий высоковато для девятнадцатилетней показался Даитре страшнее хриплого голоса любого бандита, - За слежку всегда приходится дорого платить, глупая женщина.
Едва дыша, вдова стояла на балконе, не в силах издать ни звука для привлечения помощи со стороны прохожих, или соседей.
«Тарона преследовал Ужас. Теперь я понимаю, какой. Она добралась и до меня».