-- Наконец-то вы вернулись, мой король. Мы начали терять надежду...
-- Что ты несешь?! -- вмешался маршал. -- Нас не было несколько часов... Или день.
-- В Бездне время идёт по-иному, Нар. Сколько нас не было?
-- Несколько недель, мой король, -- озадаченно произнёс Минатрир. -- Мы держались из последних сил, ибо припасы на исходе. И на нас напали эти проклятые тени... Мы приняли вас за них.
Только сейчас чернокнижник увидел мёртвых эльфийских воинов, уложенных вдоль стен. На их лицах застыл ужас. Что же они увидели перед смертью?
-- Твоё терпение и твоя верность будут вознаграждены, -- произнёс король. -- Но сейчас самое время убираться отсюда.
Никто не помешал эльдар покинуть обиталище теней. Но сама тьма, казалось, стала чернее, а шепот, доносившийся из неё, становился громче, и уже можно было различить злобные голоса. Тёмные боги спорили. Возможно, сам Ашамаэль был предметом их внимания. Через какое-то время эльфы прошли поле боя, где соединились две армии. Но мертвецов и крови на полу не было, словно воля богов уничтожило все, что оскверняло стены их обители. Воины на какое-то время замерли в суеверном ужасе. В свете посоха, казалось, витала пыль, но Ашамаэль точно знал, что это прах. Казалось, что они не покинули только что порог Бездны, а перешагнули через него. И казалось, что вот-вот за следующим поворотом эльдар встретят разгневанную Ллос. А в следующем зале их будет ждать сам Дартазаэль, и путешествие отважных эльфов на этом закончится. Но, к счастью, тёмные боги не преградили эльфам дорогу, и через какое-то время тьма становилась менее гнетущей. Но никто из эльдар понятия не имел, сколько времени прошло.
Нестерпимо долго тянулось время, и чем больше чернокнижник возвращался в своё нормальное состояние, тем сильнее он раздражался от неизвестности. Но скоро негодованию Ашамаэля пришёл конец, и чертоги, наконец, сменились пещерами. И даже там сиралионцев не встретило сопротивление. Воистину, подземелья Империи побеждены.
Когда армия пошла по жутким оставленным полям из чёрного камня и железа, в которых виднелись заживо вплавленные в камень дроу, над войском повисла мрачная, скорбная тишина. Эльфы осознавали масштабы произошедшего геноцида. На полях жестоких побоищ стоял запах смерти, а в ледяном воздухе витали мёртвые вопли боли и страдания. Поначалу слышались вскрики ужаса, когда кто-то из эльфов приближался к местам, где погибло больше всего дроу -- там крики в воздухе становились невыносимыми и сводили с ума. И громче всего эта жуткая песнь звучала для короля-чародея. Голоса нарастали, диким хоралом они звали короля по имени. Это сводило с ума, от чего Ашамаэль стал совсем нелюдимым. Но душевную боль заглушала боль до конца не заживших ран. Хотя жизненная сила жрицы и восстановила тело мага в большей мере, и продолжала это делать, сжигая нутро, мучение стало во много крат сильнее, накладываясь на усталость месяцев беспрерывных боёв.
И эльдар возликовали, когда увидели, наконец, павшую столицу империи, занятую эльфийскими солдатами. Ашамаэль явился своим подчиненным, подобно мрачному воплощению тёмных богов, ибо одежда и волосы его пропитались кровью, а взгляд был столь ужасен, что невозможно было долго смотреть магу в глаза. Все и без того были потрясены восстанием пропавшего короля. Маг обратился к одному из дюжин часовых:
-- Иди и расскажи, что король Сиралиона вернулся. В лагере ведь остался кто-то из командования?
-- Да, конечно... Ваше величество, -- тут же побледневший солдат удалился прочь, неся неоднозначную весть. Судя по ужасу на лицах эльдар, король понял, что его давно считают мертвым. Он обратился к другому часовому, упорно смотрящего перед собой:
-- Какое сейчас время, солдат? -- Ашамаэль говорил почти шепотом, голосовые связки не слушались.
-- К концу подходит весна... Но, если вам угодно знать, это самая странная весна, что я видел.
-- Чем же? -- в один голос спросили Ашамаэль и Скаррестинуор. Солдат теперь и сам не рад был, что открыл рот, ибо взгляд драконьих глаз добил несчастного окончательно.
-- Она... Она словно бы не торопится. В этих краях обычно уже цветут вишневые деревья... Ну, на родине, я хотел сказать. Не здесь. А сейчас снег едва начинает сходить с Сиралиона. Жрецы видят в этом знаменья.
-- Ваши жрецы всего лишь трусы! -- прошипел колдун. -- Климату свойственно меняться, это ли не знать самой просвещенной расе.
-- Ты обманываешь самого себя, эльф, -- произнёс Скаррестинуор. -- Ты сам отлично понимаешь, что грядет... Впрочем, это не мои заботы. В городе я жду, когда ты рассчитаешься со мной.
-- А потом? -- отрешенно произнёс маг.
-- Я подумаю, -- уклончиво ответил дракон.
В молчании армии короля и Минатрира поднялись на поверхность, и словно клинок в глаза ударил дневной свет. Ашамаэль на какое-то время потерял ориентацию в пространстве, ноги подкосились, и Даанриту пришлось поддерживать своего правителя, дабы тот никуда не врезался и не упал на глазах у своих подчинённых. Тёмные гвардейцы мрачным полукругом сомкнулись за спиной мага.
Время шло к закату. В скалах и алом лесу беспрерывно гудел далекий ветер. В серых небесах сквозь широкую щель светило уходящее солнце, заливая все вокруг себя оранжевой золотистым светом. Казалось, картина мира застыла перед магом, подобно непоколебимым сводами пещер. Прохладный неприятный ветер трепал оборванные полы кровавого балахона и дергал за спутавшиеся грязные волосы.
Немногочисленные солдаты расступались перед королевским отрядом. За чёрной гвардией мрачно шагали измотанные солдаты, чьи сверкающие латы поблёкли и покрылись кровью. Многие рыцари шли вообще без брони, вынужденные бросить тяжёлые латы. Но в руках каждого теперь были зачарованные мечи древности. А в самом хвосте армии шла траурная процессия, и стяги всех эльфов были приспущены. На носилках несли тела павших в бою, тела тех, кого удалось найти. Лица их были закрыты, ибо не было сил смотреть на дикий ужас в их глазах.
-- Они словно в Аду побывали... -- проронил кто-то из эльфов.
-- Да! -- вновь заговорил Минатрир, от его резкого голоса маг поморщился, жалея, что герой не сгинул вместе с половиной своей армии. А ведь ему действительно предстоит занять почётное место рядом с королём. Как и тем, кто выжил в этих походах. Но новую вдохновенную речь уже было не остановить. -- Мы были там, где Ад покажется прогулкой по парку! Но благодаря королю мы живы, и враг со своими чудовищами повержен окончательно! Славьте же своего короля, эльфы! Славьте победителя!
Впрочем, эльфы не спешили славить своего короля. Они были в замешательстве, ведь им говорили, что их правитель, узурпатор и предатель, мёртв. Им говорили, что их король алчен и безумен, намеренно ввязал эльдар в кровопролитную войну. Но Ашамаэль продолжал идти дальше. Вскоре он приблизился к командирской палатке, из которой выходил офицер, отчитывая посланца Ашамаэля:
-- Что за глупости ты говоришь? Он мёртв! Сколько можно распространять эти неле... Пые... -- офицер, увидев перед собой Ашамаэля, смертельно побледнел и начал заикаться. -- М-мой король...
-- Мёртв, говоришь? -- прошипел чародей, приближаясь к офицеру, за спиной которого уже столпились его коллеги, тоже пытаясь выйти из шатра. -- Байки?! Скажи мне, а ты хотя бы пытался найти своего короля?! Короля, которому клялся в верности!
-- Я... Мы... -- эльф в ужасе съёжился под взором чернокнижника. Словно раненый завыл ветер, шурша рыхлым снегом среди скал. На искаженное от ярости лицо короля падал тусклый свет оранжевого солнца. Лева половина королевского лица была всё ещё скривлена заживающим шрамом.
-- Но в день моего триумфа я буду милосерден, -- голос эльфа смягчился, ещё больше напугав его подчиненных. -- Приветствуйте же своего короля!
И пали эльдар на колени, хотя падший и видел непокорность в глазах некоторых из офицеров. Негодование снедало короля. Неужели все снова? Неужели они так неблагодарны? Даанрит все ещё поддерживал Ашамаэля. Отослав своего верного телохранителя, маг медленно, шаркая, прошёл мимо офицеров, своим мрачным молчанием призывая всех покинуть шатер. Уже в тени эльфийской палатки король бросил через плечо: