Алена Чапаева
Сказание о добром рыцаре Йосипе
"Свобода, Санчо, есть одна из самых драгоценных щедрот, которые небо изливает на людей: с нею не могут сравниться никакие сокровища – ни те, что таятся в недрах земли, ни те, что сокрыты на дне морском. Ради свободы, так же точно, как и ради чести, можно и должно рисковать жизнью, и, напротив того, неволя есть величайшее из всех несчастий, какие только могут случится с человеком"
Мигель де Сервантес Сааведра. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчиский
Часть первая. В поисках чаши
Селение, лишь на треть состоявшее из каменных домов, было почти не пригодно для круглогодичного обитания; тем не менее, судя по всему, значительная часть гоев жила тут постоянно. Как же возможно было существовать зимою в помещении с прохудившейся крышей и щелями толщиной в ладонь? Подобная мысль вызывала у Йосипа недоумение и тоскливое сочувствие. Он-то сам был из богатой семьи, и нищета была для него чем-то сродни страшных сказок, рассказываемых нянечкой на ночь.
Задать любой вопрос здесь было совершенно некому – кругом выглядывали такие испуганные и затравленные лица, что свободолюбивый Йосип невольно содрогнулся от чувства, похожего, скорее, на отвращение, нежели на сострадание.
Рыцарь знал, что христианину негоже испытывать подобные эмоции по отношению к ближнему, будь хоть тот даже тот язычник, и трижды гой, и торопливо пробормотал молитву, дабы укротить неуместную, как ему показалось, гордыню.
Местные зеваки с разинутыми ртами глядели на рослого, ни чета им, мужчину, одетого в хорошую одежду, и защищенного доспехом, по которому в добавок скатывалась шелковистая шкурка золотистой лисицы. Йосип осознал, что выглядит для собравшихся солнцеподобно, и снова наполнился моложавой гордыней. Правдивость горделивой мысли подтвердилась неожиданной выходкой язычников – все они вдруг пали ниц, прямо под копыта гнедого, как земля, коня. Скакун, не привыкший к подобным трюкам, встал на дыбы, и чуть было на смерть не передавил сразу пятерых зевак. После этого Йосип счел нужным спешиться, но тут же пожалел об этом, ибо его новехонький сапог угодил в дерьмо.
Язычники смотрели на «солнцеподобного» снизу вверх, стараясь встречаться взглядами. Йосип быстро прошел мимо них, волоча за собой перепуганную лошадь. Он никогда бы не остановился в подобной дыре, но карта указывала именно на эту реку, и эту гору.
Таверны здесь не было, в бараках, по всей вероятности, было полно крыс, и люди, судя по их худобе, голодали. О том, чтобы купить пищи, и речи быть не могло. Испросить ночлег здесь Йосип бы побрезговал – в этих трущобах можно было схлопотать чесотку, или еще какую-нибудь заразу, от которой потом спасу не будет.
Размышляя об этом, рыцарь добрел до середины поселения, где было сооружено что-то вроде языческого капища. Мысленно плюнув, он размашисто перекрестился и неожиданно замер. На вершине капища был Тот Самый Знак. Это означало, что Йосип у цели.
***
Йосип родился в очень набожной семье. Его мать, Катарина, до замужества служила послушницей в монастыре, а отец, Сысой, был хоть и не священник, а богатый землевладелец, почитал Всех Святых, а особенно Иосифа Аримафейского, хранителя Святынь Божиих. В честь него он и назвал старшего сына.
Часто отец после ужина рассказывал семье истории о Святых и Великомучениках, особенно выделяя подвиги Иосифа Аримафейского, собравшего неисчислимые духовные скарбы, главным из которых была Чаша Грааля. Иосип искренне интересовался жизнью своего Святого, все время задавая вопросы, не имеющие, правда, отношения к его духовной жизни. Как именно Йосиф тело христово выпросил у Пилата? Веревки использовал ли? А чашу куда дел?
У Сысоя и Катарины было девятеро детей. Йосип был вторым по счету, но старшим из сыновей, 1281 года от Рождества Христова. Кроме него, у четы было еще только два сына, а все другие дети были рождены девочками. Среди девиц особой красотою и талантом выделялась старшая, Магдалена, чем и вызывала серьезное беспокойство отца, дескать, назвал на свою голову в честь, хоть и раскаявшейся, но грешницы. Йосип был старший сын, и все имение должно было после смерти отца перейти к нему.
Если в письме и чтении Йосип, можно сказать, преуспел, то латынь ему никак не давалась. Когда требовалось проспрягать, к примеру, глаголы, Йосип просто списывал должное у братьев, или у Магдалены (которую одну из сестер отец отправил с братьями на обучение, дабы девица тщеславию от красоты своей не поддалась).
Наследник поместья не отличался большою смекалкой, но был приятен статностью и ликом. Братья, зная его доверчивость, частенько подшучивали над ним, то вещая из-под лавки «наставления» змееподобным голосом, то посылая «знаки» вроде упавшего с потолка медного гроша.