И прежде чем голос его умолк, она повернулась к нему с поцелуем, а потом сказала:
– Никогда не знал ты страха, и сердце твое твердо. Тогда он продолжил:
Жестокое сердце, любимая, сохраняет меня живым,Так порей на садовой грядке жив влагой и солнцем одним,Жизнь моя – в похвале народа; в ней и мясо мое, и мед,И сердце мое смягчает ночи медленный ход.Но когда я восстану утром, пробудившийся ото сна,Ветер сердце мое уносит и радость моя ясна.И тогда я истинно помню, для кого и зачем живуИ, наполняясь мощью, блаженствую наяву.Памятуя хвалы народа, и сей радости естьЕдинственная причина: мужество, долг и честь.
– Да, – заметила женщина, – дни вечно гонятся друг за другом, наступая на пятки… дни многочисленны, и они приносят нам старость.
– И все же ты нисколько не постарела по сравнению с прежними днями, – ответил он. – Неужели, о Дочь Богов, ты не рождалась в сем мире, но живешь от начала времен, когда не было даже гор?
Но она откликнулась песней:
Нет, была рождена я, но мой дом – не земной чертог,Не на холмах земли породил меня Бог.Знаю и детство, и юность, старость и смерть придут.Тебе же на поле бранном ведом битвенный труд.Там, где рука труса, случай слепой оборватьМогут ежеминутно Норной сплетенную прядь.Но не меня ты бойся; бойся вместе со мной:Нам двоим опасаться следует девы одной.Вирд[2] – таково ее имя, что в сердце моем будит страх.Вот и теперь наши жизни снова в ее руках.
Но со смехом Тиодольф возразил:
Где же ее обитель? В близком иль дальнем краю?Станет ли она предо мною в игре мечей, славном бою?И коль предков злое железо девы той не сразит,Быть может, она отступит, увидев моей славный щит?
Печаль звучала в ответной песне Вудсан:
Многи Судьбы обители, не спит она ночью и днем.Чашу пира целует, предшествует с тихим огнемВам, Королям народов, восходящим на ложа невест.Она и мечами машет, строит до́мы во множестве мест,Ведет корабли из гавани, правит им путь по волнам,Во всяком слове и деле она сопутствует нам.Это она отмерит охотника ровный бег,Это она выводит слепца на обрывистый брег.Косу жнеца отточит, на пастыря сон наведет,Коль стая волков направит к овчарне разбойный ход.И мы, племя Божье, знаем мысли Вирд о себеИ лишь о себе – не о людях и не о вашей судьбе.Так не страшись судьбины, не для тебя гроза.Это в мои жестоко смотрят Судьбы глаза.Или… ты счастлив жизнью или кончины ждешь,Хочешь, чтоб в цвете силы скосил тебя смерти нож?
Однако Тиодольф ответил:
Ведомо мне – и долго – что жизнью живу второй;Раны окончили первую – в день нашей встречи с тобой.Рожденный твоею рукою среди обагренных тел,Восстал я заново в мире, которого знать не хотел.Многое прояснила росистая эта заря:Ждал я смерти и мрака, а вышло, что ждал зазря.Очнувшись, восстал я к счастью, отныне и в холод, и в знойОкрепшее многократно, оно неразлучно со мной.Прекрасней стали для взгляда утренние поля,Больше дает отрады родящая плод земля.Сердцу милее ныне Вольфингов славный кров,Спасенные мною родичи, сохраненные в громе щитов,Сияние Солнца Чертога, вечера первая мгла,Славой покрытое имя, отважному похвала.Вот сижу я в походном доспехе, рядом надежная сталь.Исцелен твоею рукою, я совсем забыл про печаль.Истинно, давнее утро даровало мне добрый плод.Счастлив я был сегодня, и благом будет поход.Прекрасна была победа в бурной пляске мечей,В битве, что принесла мне счастье твоих очей.Душу ласкал нисшедший после нее покой.И ласковый голос дочери, сидящей рядом со мной.Ах, как она красива – жизнь, что дала ты мне,Вместе с моею силой, и если мир сгинет в огне,Мы вместе с тобой и рядом воссядем в сонме Богов,Двое из рода Вольфингов, забывшие про врагов.