– Так, – приметила кметиня, – эта женщина была до тебя Солнцем Чертога. А что ты помнишь потом?
И сказала девица:
Что было потом? Я помню орешник – там, за этой стеной,Вокруг меня бегают дети, сорока над головой.И взявши Холсан за руку, я с нею рядом идуЕе поверяю слуху всю детскую ерундуТеперь я зову ее мама и люблю всею душой.Так было, и эта память всегда пребудет со мной.Шло время, и я узнала и луг, и поле, и лес,Одна и с подругами вместе открыла немало чудес.Но приемной мне матерью стала та, былая Холсан,А отцом воитель могучий – тот, что в отчимы племенем дан.Древний Вольфингов род любовью не обделил меня.Но кровной родни меж ними все же не знаю я.
Тут улыбнулась кметиня и так сказала:
– Действительно, у тебя не отец, а отчим, но он любит тебя.
– Истинно так, – согласилась Холсан. – Мудра ты. Скажи, не пришла ли ты затем, чтобы объявить мне, кто мои мать и отец, и к какому племени я принадлежу?
Старуха ответила:
– Разве и ты не мудра? Разве не ведомо грядущее Солнцу Чертога Вольфингов?
– Ведомо, – сказала девица, – и все же ни во сне, ни наяву не видала я другого отца, кроме приемного; но знаю, что матерь мою мне еще суждено встретить во плоти.
– И хорошо это, – молвила кметиня, еще более умягчившись лицом. – А теперь поведай мне о том, как жила ты в Чертоге Вольфингов, каково тебе было там?
Сказала тогда Холсан:
Жила я под кровом Вольфингов шестнадцать весен и лет,И меня полюбили родичи, защищали от гроз и бед.В дорогие одежды рядили, но к Богу вела тропа,И одинокой стала в скитаньях моя стопа,Нет, я зверей не страшилась, в них не будила страх,И мудрость во мне родилась, забрезжила на устах.Часто темною ночью я выходила на луг,В чащи лесов углублялась без спутников и подруг.Скользила в воде Черной речки, играла в ее глубине,Рассветы ко мне являлись, и мир открывался мне.Я узнала зверей желанья, стал открыт мне олень и волк,Мне открылось и то, что будет: горе горькое или толк.Но однажды война случилась, и слово пришло в чертог.Родичи уходили на битву, оставался лишь тот, кто убог.Струны арф в тот вечер бряцали, пировала вокруг родня,Но легло пред глазами поле, и слова осенили меня.На том поле волк щерил зубы и бежал, озираясь, враг,Бросая стяги с драконом, что девицу нес в зубах.Потом предстал мне мой отчим – среди бледных клинков южан,Но кончилось игрище боя, и новый знак был мне дан.Лежал он один под Кленом, без шлема над грозным челомНе прятала тело кольчуга, плечо пронзено копьемВ бедре стрела угнездилась, и я к нему подошлаИ заговор против крови немедленно завела.И вдруг – я узрела: обоих везет нас знаменный возок,Вольфингов рать возвращается, победу послал ей Бог.Песне родовичей мыком черные вторят быки,И шествие наше движется – как раз вдоль Черной реки.А вот впереди и кров наш, жены текут из дверей,В их голосах – ликованье, окончание наших скорбей.Слово мое услышав и мудрость его поняв,Родовичи возликовали и – зная мой ум и нрав —Одели меня как Богиню, и словно заря чистаЯ стала у ратного знамени – прямо возле шеста.И вновь узрела, не дрогнув, ветром продутый луг,На рать ушедших родовичей, и врагов – вблизи и вокруг.И снова над отчимом пела, чтобы замкнуть ему кровь,И полнилось сердце мудростью, и втекала в него любовь.Но вот жизни ток вернулся в могучее тело бойца,Мощные дрогнули руки, шевельнулись черты лица.И мы домой повернули, с добычей, взятой в бою,К нашему древнему крову верша дорогу свою.Так с того дня и поныне чтут родовичи мою речьРади той битвы осенней и жатвы, что снял тогда меч.С тех пор стала крепче любовь их, но когда минул год,Лег на меня всем весом знаний холодный лед.Пестунья моя, что прежде правила дело Холсан,Слегла в самом начале года, и зримых не ведая ран,Приняв неизбежность кончины, лежа в постели своейБыть Холсан меня научила, открыла известное ей,Как подрезать фитиль во полуночи,С каким словом масла подлить,А после благословила и Солнцем назначила быть.Ее отнесли в низину, вокруг собрался народ,И по воле Вирд совершился пестуньи моей исход.Назвав меня Солнцем Чертога, облекли меня в святость риз,В золотые кольца Богини, ожерелье с подвесками вниз.С той поры я здесь обитаю, предрекаю грядущего ход,Только ныне свой вирд я не знаю, и того,Что ждет Волчий род.