– Мне и снилось, что надо оторваться от земли, от городища и двинуться на новые места пусть это будет трудно и тяжело – Олег щурился, глядя на солнце, и улыбка впервые за последнее время заиграла на его лице.
Он понял, что здесь и сейчас он принял судьбоносное решение, радовался как легко оно ему далось и что теперь ничто не остановит его на пути в дальние края. Олег еще раз закрыл глаза и долго стоял, наслаждаясь тем, как солнечное тепло растекалось через веки по телу и насыщало силой, решимостью и одновременно легкостью бытия. Хотелось высоко подпрыгнуть и полететь словно птице навстречу ободряющим лучам. Олег не выдержал и громко закричал:
– Эге-ге-ге-эээээээ!
– Осталось объявить о своем решении матери, брату и дяде. Это будет им нелегко принять, но они рано или поздно поймут – сказал он себе.
Олег еще раз порадовался солнечному волшебству и осенившему его видению и принялся дальше за работу. Для себя он решил, что не будет ничего откладывать и завтра переговорит со всеми.
Утро наступило быстро и после полудня Олег смог отправиться к кузнице дяди Аскольда. Она находилась на окраине городища, чтобы шумом и дымом не мешать другим жителям. Обычно Олег хаживал самой короткой тропкой, но в этот раз ноги сами несли его через весь Снежинград и памятные для него места. Он шел, вспоминая связанные с ними истории, где-то останавливался и замирал, чтобы вспомнить детали того или иного события, рассмотреть избу или двор где это происходило.
– Неужели я это все вижу в последний раз, готов надолго проститься без уверенности, что смогу вернуться сюда – спрашивал себя он.
Былая решимость уступила место тени сомнения, и Олег продолжал блуждать по городищу на пути к кузнице пока, выйдя на главную улицу, не встретил Радомира, деловито едущего к Детинцу вместе со своим отцом на двух вороных конях. Радомир в свою очередь заметил Олега и козырнул рукой, держащей плетку, снабдив обидный жест издевательской ухмылкой. Все внутри старшего брата закипело, и он решительно повернул к кузнице, перейдя на быстрый шаг. Перед заветной дверью он опять застыл в колебаниях и наконец, собравшись с духом, вошел в кузницу.
Работа, как всегда, кипела, дядя Аскольд и младший брат закладывали в домницу древесный уголь и железную руду. Дядя улыбнулся, подошел и крепко обнял Олега. Потом они все вместе приступили к варке железа и просторная кузница наполнилась жарой, мужскими окриками и потом разгоряченных человеческих тел. Когда выплавка и проковка были успешно завершены, все уселись на долгожданный перекус. Дядя разломил каравай хлеба и налил по чарке свежего холодного молока. Светозар самозабвенно крутил в руках кованные узоры животных, которые дядя Аскольд ради забавы выковал для младшего племянника, но от внимания дяди не могло ускользнуть напряженное выражение лица старшего, и он поспешил спросить:
– Какая дума гнетёт твою головушку? Ты сегодня сам на себя не похож.
Олег немного вздрогнул от вопроса, так как еще с самого утра безуспешно силился найти правильные слова, обыгрывая разные варианты, чтобы первым начать разговор.
– Дядя, братишка, я принял решение покинуть дом, наш городище и отправиться в стольный град, Великий Новгород, а там найти себя, поступить на службу.
Олег хотел произнести все весело и легко будто речь шла о пустяке и плевом деле, но слова предательски медленно выползали из уст. Он посмотрел на дядю, чтобы по лицу прочитать, что тот думает, не сердится ли. Добродушное выражение глаз дяди Аскольда нисколько не изменилось и по нему можно было сказать, что он ожидал чего-то в этом духе.
– И как давно ты терзаешься таким решением? Когда задумался об отъезде? – спокойно спросил он.
– Наверное, как год уже, но последние события укрепили мою решимость. Оставаться здесь более я не могу – выпалил Олег, коря себя за то, что соврал со сроком.
Дядя Аскольд улыбнулся мягкой, но печальной улыбкой, хлопнул своими ручищами по коленям и, опершись на них, резко выпрямился во всю свою огромную стать. Он попросил Светозара присмотреть за затухающими углями в печи и предложил Олегу выйти с ним на прогулку, чтобы все подробно обсудить:
– Хорошо мыслить я могу только на ногах, да еще когда свободно дышится полной грудью.
До самого поля они шли молча. Дядя неспеша переваливался с одной ноги на другую, а Олег коротал время, срывая уже набухающие колосья пшеницы, тер их между ладоней пока шелуха не отлетала от зерен и забрасывал потом в рот, с удовольствием пережевывая сладкую кашицу. Он хорошо знал, что дядя любил подолгу обдумывать сказанное.