Пять дней враги к приступу готовились. На шестой день принялись камни паклей обёртывать, поджигать паклю и закидывать за стены кремля.
Заполыхало то тут, то там. Осаждённые бросились тушить пожары.
Хан Батый махнул шёлковым платком, и его воины тотчас же понесли к стенам кремля лестницы и полезли на приступ. А сверху защитники города осыпали их стрелами, лили на них кипяток и горящую смолу. Но ворвались враги в город.
Было это 21 декабря.
Короток зимний день. С утра до вечера кипела битва на узких кремлёвских улицах. Рязанцы бились за каждую церковь, за каждый терем, избу, землянку, бились, пока рука меч или топор держала, пока глаза видели. К вечеру не осталось среди пожарищ ни стонущего, ни плачущего, все вместе мёртвыми лежали.
Погиб славный город Рязань, весь погорел дотла, до последней землянки.
Двинулась Батыева рать дальше на север.
По всей Руси полетела молва о гибели Рязани. Добралась злая весть и до города Чернигова. А в ту пору некий рязанец по имени Евпатий Коловрат собирал там подати своему князю. Был он могуч в плечах, очи ясные. Славился он отвагой.
Созвал Евпатий Коловрат семерых своих дружинников и рассказал им о страшной беде. Тотчас же взнуздали они коней и помчались к родному городу. Скакали днями, часть ночей захватывали, пересаживались с коня на коня. Скакали сквозь леса и болота, не знали устали, а коли встречали по пути каких молодцев, звали их с собой.
Прискакало в Рязань уже семьдесят воинов.
Увидели они перед собой город мёртвый, снегом засыпанный. Всюду: и на кремлёвских развалинах, и на посадах — грудились обгорелые брёвна, торчали печные трубы, как столбы закоптелые.
Спешился Евпатий Коловрат и в страшном волнении пошёл искать свою избу.
Вспомнил он, как, бывало, сиживал на лавочке под слюдяными окошками, а с ним рядом сидели — грелись на солнышке отец, мать и любимая молодая жена. Она держала на руках запелёнутого младенца-сына и убаюкивала его тихими песнями…
Так всё перемешалось в пламени пожара, так всё было засыпано снегом, что Евпатий не только своей избы, даже своей улицы не смог найти.
Распалился он сердцем, встал у обгорелого дерева, обтёр пот со лба. А глаза его оставались сухими. Так было велико его горе, что он и плакать не мог, только рука его крепче сжимала меч.
Вернулся он к своим воинам, какие ожидали его на берегу реки Оки, и сказал им такие слова:
— Други мои милые, воины верные, храбрые. Нет нашего родного города, нет наших отцов, матерей, братьев, сестёр, жён и детей. Мало нас набралось, всего семьдесят. Но мы отважны и хитры. Помчимся следом за ненавистным ханом Батыем и за его полчищами, нагоним, будем тёмными ночами пробираться к их станам, нападать на отсталых и сонных. Отомстим за землю Русскую, за её сынов, безвременно погибших, или все до одного ляжем костьми.
И поскакали мстители по льду замёрзшей реки Оки, от одной погорелой деревни к другой. По дороге к ним присоединились те молодцы, кому удалось скрыться от врагов.
Прискакали они к городу Коломне. Их, удальцов, набралось уже сто семьдесят.
Была Коломна городом славным, стояла на высоком берегу
Москвы-реки. Издали виднелись островерхие башни кремля, храмы, терема, избы. А теперь перед Евпатием Коловратом предстали одни пожарища.
Притомились Евпатиевы кони резвые и его верные воины. Решили они день отдохнуть, пошли искать хоть какую еду и наткнулись на седого деда. Был дед от ран, холода и голода едва живой. Рассказал он, какая яростная битва в Коломне кипела. Великий князь владимирский — Юрий Всеволодович послал рать защищать Коломну, да невелико войско послал, на одного русского десять врагов пришлось. Храбро сражались русские воины и все до одного полегли. И все коломенцы полегли, один он жив остался.
На другое утро поскакали отдохнувшие Евпатиевы воины дальше на север, куда указал старый дед — к городу Москве. К вечеру следующего дня завидели они — дымятся вдали развалины.
В ту пору совсем малым городом была Москва. Стояла она на высоком берегу Москвы-реки при впадении в неё речки Неглинной.
А считали Москву краше многих других городов русских. Кто туда попадал, всегда любовался её деревянным кремлём, её посадами на семи холмах.
И была разрушена Москва, пали её храбрые защитники.
Раз дымились ещё развалины и тлели кое-где уголья, значит, Батыевы полчища недалеко ушли.