Попросив у носильщика паланкина клинок, она сама отрезала свои волосы, разделила их на много частей, вознесла моления буддам, богам и Трём сокровищам[512], и, завернув в отрезанные пряди волос камень, бросила его в реку. Потом пожаловалась:
— Будда проповедовал, что человеку в голову за один день и одну ночь приходит 800 миллионов 4 тысячи дум. Вычислять такое их количество было бы глупо. Сама я, считая, о чём я тоскую, бросила бы всё это вместе с прибрежным камнем, однако сколько тоски на душе нагромоздится ещё?! Я тоскую о господине судье, когда вижу человека в возрасте от 63-х до 78-ми лет. Больше того, мне кажется, что будущее моих детей продлится ещё долго. Если в этом бренном мире вести себя беззаботно, — сколько же мне лет в этом году, если вычесть детские годы? Глядя на людей ребячливых, я испытываю к ним любовь. Нет такого часа, когда бы я не продолжала испытывать чувство скорби о зарубленных, не думать о той боли, которую испытывали мои зарубленные дети! Если ввериться мирским учениям и, хотя бы один-единственный день прожить жизнью бессердечной, возникает опасность того, что грехи станут накапливаться. Поэтому я всё думаю, как бы погрузить мои страдания на дно реки. Я не сожалею о жизни собственной, но могу только желать вступить на Путь, выше которого нет[513], пусть Будда наставляет меня.
Плача и плача, она внезапно отказалась ехать в паланкине.
Все, начиная с кормилиц, из уст в уста передавали:
— Думается, что такова её неподдельная скорбь, однако от старых времён до нынешних существует множество обрядов расставания с супругом и разлуки с детьми, и, всё-таки, чтобы отказаться от жизни — это вообще случай беспримерный! В древности печалились и тосковали по отражению в зеркале 10000 ли облачной дороги до Хусэ[514], ночами, полными инея и лунного света, сердце болело в башне Яньцзы[515]. Закон причинной связи среди людей, страдания, вызванные разлукой с любимыми, принцип, по которому сначала умирают те, кто должен был бы умереть позднее, и позднее умирают те, кто должен был бы умереть раньше, не ограничивается людьми, которые дороги мне. И во время нынешней битвы супруга Вступившего на Путь помощника Правого конюшего Хэй[516] изволила проводить пятерых отца и детей; главная супруга господина таю из Левой дворцовой гвардии[517] разлучилась с четверыми — родителем и детьми.
Однако оплакивать человека — это не то же самое, что отрекаться от бренного мира. Все поменяли свой облик[518] и переоделись в монашеские облачения. Кроме того, те люди, которые вознамерились попасть в царство тьмы, желая пойти по той же стезе, что и близкие им люди, второй раз с ними не встретятся. Живые существа различаются между собою по Шести путям[519] и по Четырём способам рождения[520] —на котором из путей они повстречаются? Желание броситься в воду не только сильно помешает тому, чтобы самим стать буддами: кто же сможет тогда способствовать просветлению[521] господина Вступившего на Путь и наших мальчиков.
С такими всевозможными стенаниями она останавливалась у каждого речного обрыва и не отводила от него глаз. Дамы согласились с нею, и матушка казнённых детей продолжала:
— Я отреклась от бренного мира, но не лишу ли я себя тем самым возможности встретиться с ними в грядущем мире? Поэтому теперь мы и возвращаемся в столицу.
Сказав это, госпожа собралась сесть в паланкин, успокоила себя и, занявшись переправой через реку, отделилась от остальных и прыгнула с берега в реку. Кормилицы, ойкнув, тоже погрузились в реку. Было это после двадцатого дня 7-й луны, поэтому ветер с горы Арасияма опустил на реку туман, зачастили короткие дожди, уровень воды в реке поднялся, пучины и стремнины перестали быть различимы, с шумом пошли гулять по реке белые гребни волн, и под ними уже не распознать стало глубокие места, а на воде скоро никто не мог удержаться. В рукава одежд набрались камни, и, — о горе! — никто не успел и глазом моргнуть, как люди погрузились в воду.
Все, кто там был, бросились в реку, стали искать, и, долгое время спустя, из далёкого низовья реки подняли наверх уже бездыханные тела. Прекратилось даже едва заметное дыхание, поэтому и здесь всё стало дымом погребального костра, и останки эти отправили в храм Энкакудзи и положили вместе с Тамэёси и мальчиками.
В одной книге сказано, что мудрый вассал двум господам не служит, у верной жены двух мужей не бывает. Когда ведут себя мягко, то людям от одного человека наверху до десятков тысяч внизу — не приходится отжимать свои рукава от слёз.
ГЛАВА 3.
О том, как Новый экс-император изволил переехать в провинцию Сануки
В двадцать второй день той же луны из императорского дворца посланцем в храм Ниннадзи отправили курандо, Правого младшего управляющего делами Государственного совета, Сукэнага-асона. Говорили, что на следующий день он должен прибыть в провинцию Сануки
Новый экс-император давно уже стал размышлять, какой образ жизни ему вести, но полагал, что, если он примет постриг, вина его будет не столь велика. Он решил затвориться в горном селении поблизости от столицы; морские пути уходят влаль, разделяясь на восемь частей[522]; свои рукава Его величество изволил пропитать водами бурунов отхода судна, бегущего вдаль на десятки тысяч ри к облакам на юге; унылые мысли возникли в душе государя.
На следующий день, 23-го, поздней ночью благоволил он оставить монастырь Ниннадзи. Он сел в экипаж, принадлежащий Ясунари, прежнему губернатору провинции Мино. До места назначения экипаж сопровождал Садо-но-сикибу-даю Сигэмори. Вместе с Новым экс-императором прибыли три дамы из его свиты. После того как для него был вызван экипаж, они разом заголосили. Кто видел это, отжимали рукава от слёз. Государь, видя, как убиваются дамы, всё больше и больше падал духом.
— Господин наш, — плача, причитали они, — во время Вашей поездки Вы будете видеть из экипажа под тентом и с полушторами[523], как будут тянуться вдоль Вашего пути луна и гряды облаков, а перед экипажем следовать верховые телохранители, нести нелёгкую службу, при помощи голоса расчищая путь; воины, которые сегодня своё дело ведут неумело, как во сне увидят приближение государева экипажа. Так люди говорили сквозь слёзы.
Это действительно представлялось серьёзным основанием. Уже совсем рассвело. То тут, то там стали слышаться голоса птиц и звон храмовых колоколов. Эти звуки проникли в сердце августейшего. В отсветах луны на рассветном небе гора Арасияма, вершина Огура и небо над столицей заволокло тучами, и на нижнюю часть рукавов августейших одеяний дождик моросил, не переставая. И даже тот путь, который предстояло преодолеть вот-вот, представлялся непривычно грустным путешествием, не говоря уже о предстоящей с минуты на минуту разлуке августейшего; сжавшееся в ожидании будущего сердце государя понимало, что поделать нельзя ничего.
О прошлом и будущем государь изволил пролить потоки слёз. Всё чаще и чаще он днём и ночью размышлял: что же такое произошло? А когда государю сказали, что во дворце Тоба[524] уже миновали северные ворота с вышкой, он подозвал Сигэнари к себе ближе и сказал ему:
— Поедем к могиле покойного экс-императора[525]. Думаю, что моё последнее с ним расставание — вот оно. Да так оно и есть.
Хотя Сигэнари растрогался и испытал к Новому экс-императору чувство благодарности за внимание к себе, он не согласился с ним и разрешения на задержку не дал:
— По государеву повелению час прибытия переменять нельзя. Опоздание карается тяжко.
512
11 «Три сокровища» (будд.) — Будда, его Учение («Закон») и община священнослужителей. Поклонение им совершается независимо от того, что одновременно адепт поклоняется каждому «сокровищу» в отдельности.
514
13 Хусэ — одно из варварских государств к северу от Китая эпохи Ранняя Хань (202 г. до н. э. — 4 г. н. э.). Здесь — намёк на дочь китайского императора, выданную замуж за сына гунского вана.
515
14 Намёк на танского вельможу, затворившегося в башне Яньцзы в тоске по своей умершей накануне наложнице. Ситуация описана в стихах китайского поэта Бо Цзюй-и (772–846).
516
15 «Вступивший на Путь помощник Правого конюшего Хэй» — Тайра-но Тадамаса, дядя Киёмори, см. свиток II, гл. 12.
519
18 «Шесть путей» (будд.) — миры, в которых пребывают живые существа в промежутке между их смертью и новым рождением: преисподняя, мир голодных духов, мир зверей и птиц, мир воинственных демонов
520
19 «Четыре способа рождения» (будд.) — рождение из утробы, из яйца, от сырости и путём превращений.
523
2 «Экипаж под тентом и с полушторами» (подъёмной верхней половиной шторы) использовался для выездов императора.
524
3 «Дворец Тоба» — дворец, где проживал когда-то монашествующий экс-император Тоба (отрёкся от престола в 1123 г., умер в 1156 г.).