Кидэр, а именно он был спутником Эйлин в этот час, вышел из темноты сам. Следом ближе к свету потянулась и его дочь.
- Дядя Кидэр? Эйлин? - удивился он.
У эркинов слово «дядя», по сути, было еще и обращением к любому мужчине, чьих детей ты считаешь друзьями. После трех незабываемых свиданий, отведенных строгим, но не злым Кидэром, Беру воспринимал Эйлин даже больше, чем просто друга. Однако увидеть ее сейчас у ворот своего дома он никак не ожидал.
- Я вижу, дядя Кидэр, у тебя ко мне дело. Наверное, будет лучше обсудить его внутри. - С этими словами, Беру отошел в сторону, освободив проход в дом.
Проснувшаяся от лая Сула уже зажигала в гостевой лампу, свисавшую с потолка. Законы гостеприимства чтились в этом доме превыше всего. Кидэр и его дочь сняли свои плащи, скрывавшие их почти полностью, и вышли в середину комнаты. Мать Беру, уже успевшая осветить все помещение, двинулась навстречу гостям. Они остановились в шаге друг от друга. Кидэр оставил прихваченный из дома сверток у порога и на правах старшего гостя заговорил первым:
- Мир твоему дому, сестра! Мое имя - Кидэр. Я - плотник из квартала мастеров. А это, - он завел руку за спину, стоявшей справа девушки, - моя дочь, Эйлин.
- Будь гостем в доме Малена, моего мужа, оставившего этот мир - с достоинством произнесла в ответ Сула.
Когда формальности были соблюдены, гости расположились у одной из стен, на цветном ковре с переливающимися в подрагивающем свете ламп узорами. Беру сел напротив, поджав ноги под себя. Оказалось, что, несмотря на ливень, Кидэр и его дочь почти не намокли. Плотные плащи сумели защитить своих владельцев. Лишь на кончиках волос на бороде седого плотника можно было заметить несколько капель. Эйлин, как обычно, скрывала свои волосы под платком, тесно обмотанным вокруг головы.
За три дня Беру уже успел привыкнуть к не всегда обычному одеянию этой удивительной девушки. Она продолжала прятать от него все, кроме своего лица, хотя он уже не обращал на это внимания. Он даже не исключал, что Эйлин была права, когда рассказывала про красоту души, сокрытой телесной оболочкой. Никогда прежде Беру не испытывал ничего подобного. Его тянуло к этой девушке, хотя он и был знаком с нею всего несколько дней. Он будто нашел в ней душу той, которая должна была родиться с ним от одной матери, но его чувства не были похожи на любовь кровных родственников.
Сула уже успела расстелить прямо на полу между гостями выделанную бычью шкуру, и поставила на нее три чашки, каждую из которых наполнила козьим молоком.
В полной тишине Кидэр сделал глоток, чтобы смягчить горло перед серьезным и важным разговором, ради которого он покинул свой дом в такую непогоду.
Глава 13
Кидэр разбудил свою дочь поздно ночью и велел немедленно собираться. Сам он был уже одет и, судя по мокрому плащу, только зашел с улицы. Эйлин потерла глаза, стараясь стянуть с них сонную пелену, и увидела, для чего Кидэру потребовалось выходить из дома. В руках он держал темный суконный сверток. Это был его старый кинжал, который он прятал в конюшне - единственное воспоминание о лихой молодости.
Девушке не трудно было догадаться, что им грозит опасность. Иначе отец не стал бы вытаскивать ее из дома в столько поздний час, да еще и с оружием в руках.
Далее отец повел себя еще более странно: велел идти той дорогой, которая ведет к дому Беру. Взбудораженное воображение девушки даже чуть было не убедило разум в том, что отец собирается убить ее «жениха». И все же ей удалось взять себя в руки и прогнать из головы эти мысли. Одна догадка сменялась другой. Из-за этого Эйлин часто теряла дорогу.
Ни одно из предположений девушки так и не оправдалось. Истинную причину этой ночной вылазки она узнала лишь во время разговора между Кидэром и Беру, в котором она участия не принимала.
Эйлин сидела на ковре, прислонив спину к стене и согнув ноги в коленях. С интересом она наблюдала за седовласым мужчиной слева от нее. Впервые в своей жизни девушка не могла узнать своего отца.
- Сегодня они были у меня снова - продолжал отец, поднося к губам чашку с козьим молоком. - Предупредили, что завтра истекает время, отведенное мне на раздумья.
- Почему ты не сказал об этом раньше, дядя Кидэр? Я трижды был у тебя, как ты и велел, и ни разу ты не упомянул о том, что твою дочь хотят сделать очередной наложницей Арина?
- Сынок, в твоих словах звучит возмущение - вовремя вторглась в беседу старая Сула, являвшаяся до этого лишь слушателем. - Не оскорбляй дома своего отца! Не нарушай законов гостеприимства.